Чудеса и Чудовища

Хоффман Рита

Некоторые девочки из разношёрстной компании иногда продавали себя, а потом, вернувшись в наше убежище на старом заводе, рассказывали мерзкие подробности своих приключений. Слушать их было противно и интересно одновременно. Помню, как у меня горели уши, а в животе что-то оживало.

Одна из них предложила мне себя. Ей тогда едва исполнилось тринадцать и меня чуть не вырвало, когда я попытался отказаться от столь щедрого предложения. Она смертельно обиделась и больше никогда со мной не говорила.

Что-то подсказывало

мне, что всё дело в их отцах, в мужчинах, которые либо бросили их, либо вели себя как последние мерзавцы. У мальчишек не было достойного примера, у девчонок – защиты. В итоге мы все оказались на улице.

– Эй, малыш, – голос Филиппа вывел меня из глубокой задумчивости, – ты в порядке?

– Да. – Я передал ему миску. – Очень вкусно, спасибо.

– Я в прошлом повар, – будто бы между прочим бросил громила.

– Это видно по тому, как ты обращаешься с ножом. – Я даже улыбнулся ему. – И как же тебя…

– Не спрашивай обо мне, – перебил меня Филипп. – Я всё равно не отвечу.

Вот у кого нужно поучиться соблюдать конспирацию.

– Вставай, малыш. Впереди долгий путь.

– Ты говорил это три дня назад. Неужели наша цель не приблизилась с тех пор?

– Ты почувствуешь, – неожиданно холодно сказал Филипп. – Почувствуешь, когда мы будем рядом.

И он оказался прав.

Лес стал редеть, я ощутил смутное беспокойство. Тело моё отяжелело, на лбу выступил пот. Филипп тоже замедлился, его шаги стали громкими, шаркающими. Нас будто придавило к земле самим воздухом, атмосферой этого места.

– Доводилось ли тебе нарушать Непреложное Правило, малыш? – вдруг спросил громила.

– Никогда.

– Кого ты ловил? Какая охота была самой запоминающейся?

– Фей в одном Ирландском городке, а что?

Мысли в голове превратились в липкий ком. Я замотал головой, пытаясь прийти в себя, но стало только хуже – лес перед глазами завертелся и вспыхнул сотней огней.

– И что думаешь о них?

– О ком? – Мне стало тяжело дышать. – О феях?

– И о них, и о других. Почему на одних можно охотиться, а на других нельзя?

– Во-первых, я Ловец, а не Охотник. А во-вторых, существа эти не больше, чем шутка природы. Как… Как неудачный эксперимент.

Филипп обернулся и бросил на меня удивлённый взгляд через плечо.

– Так вот ты каков. Я-то думал, что…

– Что я признаю все эти «малые народцы» равными людям?

– У них ведь тоже есть иерархия, дома, законы…

– Ты издеваться вздумал? – Я в изнеможении привалился к стволу. – Они ничем не отличаются от собак и кошек.

– Собаки и кошки не способны мыслить, а те же феи очень умны. Они разговаривать умеют, слышал об этом?

– К чему ты ведёшь?

– А эльфы? – Филипп достал платок и прижал его к влажному лбу. – Они даже внешне похожи на людей.

– Их ловить мне не приходилось.

– А

если бы пришлось?

– Что ты хочешь от меня услышать?! – Разозлившись, выкрикнул я. – Согласился бы я отправиться на поиски эльфов? Согласился бы, не раздумывая!

– Значит, Коллекционер не ошибся, – заключил Филипп.

– О чём ты?

– Говорят, что у Охотников нет принципов, но Ловцы их переплюнули.

– Не сравнивай Орден с этими псами! – Возмутился я.

– Эти псы, как ты изволил выразиться, хотя бы не прикрываются высшей целью. Они зарабатывают деньги и хранят артефакты, а ты – обычный чистоплюй, которому кажется, что его шкура стоит дороже, чем шкура древнего существа, порождённого самой матушкой Природой.

Поражённый переменой в настроении Филиппа я замер, но через мгновение меня осенило.

– Отрава!

– Что?

– Это не наши мысли, это чужая воля. Сам воздух здесь будто отравлен, разве ты не чувствуешь?

Филипп скинул рюкзак с плеча и достал из него бархатный мешочек.

– Держи, – он протянул его мне. – Надевай.

Дрожащими пальцами я достал серебряный крест и проворчал:

– Я не верю в Бога.

– Это не имеет значения. – Филипп надел второй крест. – Давай, малыш, мы почти у цели.

Я внутренне воспротивился, но всё-таки пересилил себя и надел цепочку на шею. Дышать стало легче, пульсация в голове сперва стихла, а затем вовсе исчезла.

– Крест работает, даже если ты в него не веришь, – пояснил Филипп. – Существо, за которым мы идём, боится распятий, зеркал и рек.

– И чеснока? – Насмешливо спросил я.

– Зря смеёшься, мистер Ловец. Чеснок здорово помогает.

– Ты говоришь так, словно уже охотился на кровопийц.

– Кто знает. – Громила пожал плечами. – Не отставай.

Когда мы вышли из леса я сразу увидел башни, растущие из горы. Они нависли над скалистой пустошью – серые, потемневшие от времени, устрашающие. Острые пики крыш вонзились в небо, облака рвутся в клочья, пронзённые ими.

Снизу я сумел разглядеть узкие окна-бойницы и больше ничего – тёмная громада замка выглядит непреступной и пугающей.

– Вы сказали мне, что это развалины, – возмутился я. – А это целый замок!

– Какая разница? – Филипп поправил рюкзак и прибавил шагу. – Нужно подняться до заката. Если не успеем…

Он замолчал.

– Что будет, если мы не успеем? – С замиранием сердца спросил я.

– Не снимай крест и держись за мной. Пойдём.

Я должен был стоять на своём и требовать ответа. При встрече Коллекционер сказал, что ему нужны жалкие останки его предка, но теперь-то я понимаю, что он обманул меня. Стоило понять это ещё там, стоя перед ширмой, в то самое мгновение, когда была озвучена цена – никто в здравом уме не станет платить триста тысяч за транспортировку останков.