Чудовище для красавца
Шрифт:
А какая?.. Иллюзия ласковой девы разбилась вдребезги хорошо поставленным ударом. Мужчина задохнулся. Ещё удар – и он согнулся.
— Глупец, — сплюнула Пай и задумалась: — А впрочем, убивать её просто так не интересно. Братки, — обратилась она к братьям, — отпустите-ка его.
Кинжал упал к ногам тяжело дышавшего мужчины.
— Если ты действительно меня любил и сохранил сие прекрасное чувство, если ты не хочешь лишить своих родителей единственного сына, то убей её, — Онёр указала перстом на графиню и повторила: — Своими руками убей.
Глава 11
Из
«Мир так устроен, нам не выжить без борьбы. Жизнь так устроена, нам не выжить без любви.
За короткое время, что я прожила, мне пришлось многое преодолеть и потерять любимых. Я помню, как это больно и тяжело. Так страшно вдруг оказаться одной с осознаньем, что могла помочь, но оказалась недостаточно сильна, умна, умела. В этот раз я справлюсь. И буду бороться до последней капли крови… Я буду сильной не только для себя…»
Порой прожитая жизнь становится беспечной песнью острого клинка перед ударом о закаленную сталь проблем. Как капля воска перед давлением на неё печати, готовая сорваться в шипящий крик и принять окончательную форму.
Перед сражениями мужчины гордо надевали военные мундиры, вооружались и брали на себя ответственность за судьбы: кому жить, а кому уйти из жизни. Выносили ежедневно хладнокровный приговор, а затем в пропитых барах заливали боль этих решений крепким пойлом. И, казалось, их мундиры старились вместе с ними и выглядели всё тяжелей.
За готовность нести тяжёлые мундиры Леонар их уважал, за гуляния в барах – презирал. Как будто двух разных людей видел – они как оборотни. Оказалось, такие есть не только среди военных, но и среди обычного люда. Одна вот, оборотниха, стояла и смотрела, как он растерянно берёт в руки нож, ещё без окончательного решения: что делать?
Было время, юный лорд даже не помышлял о возможности убить. Сама идея претила лицемерной человечности. Но вот недавно его арбалетный болт пронзил человека, и с тех пор Леонар пытался выкинуть из головы скелет, обглоданный волками. А тот всё щерился уцелевшими зубами и прокусывал ткань снов, впуская в них кошмары.
Может статься, всё с ним происходящее всего лишь новый сон, очередной кошмар? Он бредит после падения с лошади, или он всё ещё малыш и мать отпаивает его горькими лекарствами. И не было в его жизни ни любви, ни предательства.
Порез на пальце доказал – он бодрствует. И всё, что произошло и произойдёт – это его реальные решения. Ноги ему развязали и позволили подняться.
Онёр, Чикут, Дафне и Парис наслаждались зрелищем того, как знатный юный господин будет пятнать свою честь. Щерились в улыбках, кривили губы ухмылками и толкали к делу грязными подробностями. Замысел их в том, что убей он леди – и сын виконта запятнает имя благородного семейства. Впрочем, факт крови на руках юного лорда не помешал бы после убить и его, но значительно ускоряет дело крушения семьи Фаилхаит.
Юный лорд это понимал.
Леонар шёл неуверенной походкой к графине, ступни жгло, будто на них раскалённые башмаки, а в голове
Склонился, занёс кинжал и… перерезал путы.
— Беги! — крикнул Леонар, и нож очертил полосу удара перед носом старшего из братьев.
Младший вскинул арбалет. Химемия вскочила, но не побежала к выходу. Она бросилась на Чикута, не дала прицелиться и повалила его наземь, хотя казалась графиня лёгкой, как пёрышко. Шипя как кошка, она неслабой хваткой вцепилась в мужчину и так сдавила, что тот аж захрипел. Спасать брата бросился Парис: девушку откинули на землю и придавили грязным сапогом.
— Что с ней делать? — Чикут спросил Онёр, которая в стороне наблюдала, как Дафне играючи уходит от неловких атак юного лорда.
— Подержи пока, — отмахнулась сестра и продолжила смотреть на избиение щенка с ножом.
Дафне играл, как волк с собакой. В отличие от лорда брат пренебрёг оружием и бил кулаками. Удары его накачанных рук легко достигали цели, и от их силы Леонара кидало из стороны в сторону. Бывший конюх хохотал, нанося очередной удар, и не был готов получить в ответ острием кинжала. Даже сам юный лорд не думал, что попадёт, но извернулся и сумел.
В этот миг из-под ног похитителей извернулась Химемия и вновь оказалась на свободе. Если бы не ворох длинных юбок, ударить ногой удалось бы посильнее. Пока Чикут поднимался, Парис наседал и всё пытался взять графиню, а та в руки не давалась, со звериной прытью успешно уклоняясь. Но даже зверь в итоге устает: её схватили в кольцо рук.
Дикий крик, казалось, смёл с ближайших полок пыль. Стеклянная посуда в шкафчиках полопалась, а та, что в отдалении – жалобно затряслась, маска графини треснула, а Чикут и Парис упали, зажимая уши.
Больше никто не мог помешать Леонару подойти к Онёр. Юный лорд, хоть и сильно удивился магическому крику, должен был закончить дело с предавшей его любовь женщиной.
Онёр отступала к химическим столам и гадала – поднимется ли у любовника на неё рука. Взгляд мужчины говорил: да. С каждым мужским шагом служанка делала шажок назад, не сводя глаз с зажатого в руках Леонара острого кинжала. Упёршись спиною в деревянную основу, подумала «Неужто нет спасенья, и месть наша не произойдет?», как нащупала рукой флакон. И бросила. Флакон был не закрыт, и из широкого горлышка на глаза Леонару выплеснулось прозрачное проклятье.
Крик боли оглушил всех в подвале. Мужчина бросил нож и принялся тереть глаза, но яд уже проник глубоко под кожу и выжигал смертоносные узоры. То была кислота.
Графиня оглянулась и увидела, как лорд упал. Как его тело затряслось и замерло. Враги перестали иметь значение, и она бросилась к нему. Молясь, чтобы не было слишком поздно.
Не добежала. Метательный нож вонзился под лопатку.
Свет померк.
Похитители не ожидали и были неприятно удивлены отпором жертв и такой внезапной развязкой подобного бедлама. Онёр продолжала стоять у алхимических столов, улыбалась скорее растерянно, чем победоносно, и едва не падала от навалившейся усталости. Дафне перевязывал раненую руку, Парис сплёвывал густую кровь, Чикут чесал ушибы.