Чудовище для красавца
Шрифт:
Услышав резкий «ах!», девушка вздрогнула. Вся напружилась в ожидании горьких слов.
Желая рассмотреть, не доверяя вернувшемуся зрению, Леонар начал приближаться. С каждым шагом он видел всё больше и верил увиденному всё меньше. Прекрасное платье оказалось перьями. Сделав ещё пару шагов, лорд смог это понять. Перья росли от линии лифа, прикрывая бугорки грудей, они опускались юбкой до колен, порождая иллюзию обворожительного наряда благородной смелой девушки, пожелавшей оголить перед женихом колени. Сзади «юбка» опускалась в пол, чем создавала серый фон,
Ещё шагнув, Леонар смог в деталях рассмотреть лицо. Но две тонкие ручки с аккуратными длинными пальчиками прикрыли всю красоту. Графиня Сеа Хичтон, а это была именно она, стыдливо покраснела.
— Прошу, не прячься больше, Химемия.
Графиня едва заметно дрогнула и опустила руки, выпрямила спину. Она несмело смотрела на Леонара, боялась увидеть в его взгляде отвращение. Но тот был слишком увлечён любованием, его поразила красота, что пряталась за маской и бинтами.
Удивительные тёмные глаза обрамляли густые длинные ресницы цвета самой ночи. Тонкая изящная линия носа, как обтесанная волнами скала. Чувственные губы – розовые лепестки – рисованы кистью божества, так они были хороши. А шею и плечи будто лепили из мрамора лучшие скульпторы поднебесной. Тело ткали посланники ветра. А руки и ноги не иначе как подарила богиня красоты.
И ни одного ожога.
— Лгунья, — ласково прошептал юный лорд.
В негодовании Химемия расправила крылья, до этого претворяющиеся шлейфом платья. «Вот тот звук!» — осознал Леонар. Он слышал его из шкафа и в комнате: звук расправляемых крыльев.
Девушка чуть повернулась в бок и подставила крылья солнцу. Склонила голову, словно вопрошая: а они красивые?
Чуть ниже лопаток из спины росли два больших крыла, серых в белую крапинку. Блики света играли с пятнышками перьев, и когда юная гарпия опустила свои крылья, показалось, что свет полетел с них брызгами лучей.
— Красота…
Леонар встал как вкопанный, не ведая, как выразить ему своего восхищения, которое топило под собой ворох вопросов. Хотелось задать их все и разом.
— Скажи, о голосе ты тоже соврала, Химемия?
Графиня глубоко вздохнула и неловко улыбнулась, чуть наморщив лоб.
«Я не лгала вам, я не умею говорить по-человечески», — услышал юный лорд голос в голове. Тот самый, что порою чудился ему как эхо.
Нет, слухи, конечно, ходили. Моряки, бывало, говорили о способности полулюда объясняться без слов. Но почему тогда...
— … я раньше вас не слышал?
Химемия виновато опустила глазки.
«Я кричала вам неоднократно, милорд, но вы оставались глухи. Такое бывает, если человека одолевают сомненья, и он не желает слышать. Вы услышали меня уже на этом корабле. Когда у вас был бред».
— Но почему вы со мной не поговорили после?
«Я не хотела заранее знать, как вы относитесь
— К гарпиям? Вы же из их числа?
Девушка повела плечами, признаваясь:
«Моя мать была одной из них. Я – лишь наполовину».
Услышав это, Леонар понял, что отличало Химемию от остальных людей-птиц. У неё были и руки и крылья за спиной, а у гарпий крылья росли вместо рук. И тут же Леонар осознал причины спрятанного облика.
К полулюду относились с напряжением, и в общество благородных им вход закрыт. Но с этим ничего не сделать даже в среде простого люда. Однако, где те нелюди? На островах, скалах и в морях. Кто в лесах, кто в горах.
В отличие от полукровок. Им не писали законов, и им нет нужды придерживаться границ. Вольные выбирать, они легко ходили рядом, и порой человек не ведал, с кем ведёт беседу. Их опасались, их боялись, им не доверяли. Например, тот ушастый человек, что нашёл следы приворота, похоже, был наёмником, но не служил никому по клятве. Лишь за деньги. Среди благородных ни одного нечеловека Леонар не знал...
Ах, нет, теперь был в курсе. Прошлая графиня, жена графа Коллума Хичтона была гарпией. Стало понятно, отчего он прятал мать и дитя. Но выходило, в верхах всё знали. И разрешили. Стало быть, ему запрещать подобную связь не станут. Да и если бы желание было, то давно его семью оповестили бы о королевском запрете на брак.
— Теперь я понимаю, — Леонар вздохнул и продолжил, несколько смущенный: — И признаю: боялись вы не зря. Узнай я сразу о вашем происхождении, страх перевесил бы. Хотя не факт, что опасенья продлились бы долго. Уж слишком вы добры.
«А если бы не прятала лицо?» — заинтересовалась крылатая дева.
— Вы меня смутили, — сын виконта чуть покраснел. — На красоту я падок, признаю. А вы красивы. И потому, согласен, вы правильно прятали прелестное лицо. Иначе я не успел бы понять, какой вы достойный человек, и сложил бы неверную картину.
Графиня вновь залилась краской и осмелилась шагнуть навстречу.
«Мне остается вам поверить».
Они стояли друг напротив друга, и не спешили окончательно сблизиться. Привыкали заново друг к другу, чуть боязливо улыбались от смелых и прямых вопросов.
— А люди в вашем графстве, они знали, кто вы?
«Естественно, не все. Но я не часто пыталась скрыть крылья за нарядом. И все же, я ночная птица, и потому летала по ночам».
— Охотились?
Картина промелькнула хищная: кровь на снегу и мертвый зверь в агонии. Леонар аж вздрогнул. Но сразу же услышал опровержение глупому вопросу:
«Что вы! Я не ем мяса, разве вы не замечали?»
Леонар пристыжено опустил глаза: не замечал. Да и как: пищу принимала юная графиня в поместье в основном тайком. Леонар припоминал, что ела крылатая дева на корабле, и ему носила конфеты, рыбу, фрукты и орехи. Мяса животных она не приносила.