Чукотка
Шрифт:
– Мне смотреть нечего. Я наизусть их всех знаю. Вот он, листок! Сердце - в норме, нервы - в порядке, а для вашего брата больше ничего и не требуется. А его глазами можно отсюда рассматривать Америку.
– Вот и отлично! Я только, доктор, буду просить вас никому не говорить, что Таграй учится летать.
– Это почему же? Что за секрет?
– Он будет приезжать ко мне под видом обучающего моих бойцов чукотскому языку.
– Тайну мы умеем держать не хуже вас. Но только я ни черта не понимаю
Андрей Андреевич засмеялся.
– Модест Леонидович, здесь ничего особенного нет. Дело в том, что если заранее все будут знать, что Таграй учится летать, - это одно дело. И совсем иное, когда он стоит, предположим, около самолета, кругом народ, он влезает в кабину... вспорхнет и полетит один.
Доктор, видимо, представил себе этот момент и улыбнулся, а Андрей Андреевич продолжал:
– Ведь это же целая революция! Какой удар по шаманству! Ведь эти гады до сих пор распространяют болтовню, что в летчиках злые духи сидят.
– Доля правды и резона во всем этом деле есть, - сказал доктор.
– Ну ладно. Летать он, конечно, может. Только, Андрей Андреевич, пожалуйста, выкрутасы воздушные не устраивайте. Разные там фокусы-мокусы, петли ваши...
– и доктор смешно изобразил все это руками в воздухе.
Таграй стоял у больничного крыльца и с нетерпением дожидался Андрея Андреевича.
У ПОГРАНИЧНИКОВ
Человек в дубленом русском полушубке с бараньим воротником сидел в школьном зале. В одной руке он держал шапку-ушанку, в другой - большие рукавицы из оленьих лапок. Время от времени он покручивал рукавицами в воздухе.
Мимо него прошла школьная сторожиха чукчанка. Она посмотрела на него и молча с усмешкой показала колокольчик.
Не торопясь, вразвалку, как утка, она шла по длинному коридору и звонила около каждой двери, долго размахивая колокольчиком.
Позвонив в свое удовольствие, сторожиха с той же усмешкой прошла мимо красноармейца обратно.
В старших классах окончился последний урок. С шумом выбежали ученики и, увидев пограничника, окружили его. Каждый спешил поздороваться.
– Мне Таграя нужно, - сказал пограничник.
– Он придет. Он в классе, с учителем разговаривает.
– Таграй, Таграй!
– Таграй, Чельгы Арма* приехал. На многоголосый крик вышел Таграй вместе с Николаем Павловичем.
[Чельгы Арма - Красная Армия.]
– Товарищ Таграй, я приехал за вами по распоряжению начальника. Нарта стоит около школы, - сказал красноармеец.
– Подождите, подождите! Ему же пообедать нужно, - вмешался учитель.
– Начальник сказал, что пообедать можно у нас в погранпункте. Мы успеем приехать к обеду.
Таграй вопросительно посмотрел на учителя и, не встретив возражения с его стороны, сказал:
– Хорошо. Я
Он сорвался с места и побежал.
Красноармеец поднял собак и, приготовив упряжку, сел с остолом в руках на нарту.
Кругом него стояли ученики.
– Слушаются тебя собаки?
– спросил кто-то из учеников.
– Еще как! И остолом тормозить не нужно. Только слово скажу - и сразу останавливаются.
– А давно ты научился управлять ими?
– У нас, в Орловской области, с малолетства ездят на них, - шутя заметил он.
– Там у вас, должно быть, другие собаки?
– Такие же, на четырех ногах.
– Кони на четырех ногах у них, - подал голос ученик, стоявший сзади.
Подбежал Таграй. Он взглянул на упряжку и весело сказал:
– Давай, я буду управлять собаками.
– Не полагается, товарищ Таграй, - ответил пограничник. И, желая смягчить свои слова, добавил: - Садитесь, садитесь.
Нарта побежала мимо больницы.
– Тагам, тагам! До свидания, доктор!
– крикнул Таграй и помахал рукой.
Доктор стоял на крыльце и тоже махал. Он смотрел вслед убегавшей нарте и думал:
"Вот черт! Увез все же парня. Летчика готовить! Да из такого пария я бы лучше доктора сделал!"
Домб пограничников расположились у самого берега моря. Виднелись мачты радиостанции и красный флаг, развевающийся по ветру.
Часовой с винтовкой в руках пропустил нарту и вновь зашагал по скрипучему снегу.
Упряжка подбежала к небольшому домику Андрея Андреевича Горина, стоявшему в стороне, и остановилась.
– Здорово, Таграй!
– встретил его Андрей Андреевич.
– Приехал?
– Приехал, товарищ начальник!
– сказал Таграй, по-военному отдавая честь.
Небольшой кабинет Андрея Андреевича был прост. Здесь стоял письменный стол, несколько стульев. Над столом висел портрет Сталина; пол закрывала огромная шкура белого медведя "собственного производства", как говорил о ней Андрей Андреевич; на одной из стен висела карта Чукотского округа. Карта настолько большая, что на ней были все населенные пункты, все бухточки, заливчики, самые незначительные речушки и ручьи.
Таграй засмотрелся на карту.
– Вот она какая, Чукотка!
– воскликнул он.
– У нас в школе карты, на которых вся Чукотка со спичечную коробку.
– Понравилась?
– Да. А что означают, Андрей Андрей, эти линии - зеленые, красные, черные?
– Это мои маршруты, Таграй, по которым я летал. Сам для интереса вычертил. Вроде самолетная дорога. Вот смотри - прямая дорога в Чаун, на реку Амгуэму, а это - дорога в хребты.
– Андрей Андрей, ты же всю Чукотку облетал!