Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
При этом выражение лица Камиямы изменилось. Это было как будто выражение недовольства, словно он услышал что-то неприятное. Я не понял, почему он так отреагировал, и несколько удивился.
– Да, очередной очень серьезный инцидент… – с чувством сказал Камияма, когда я закончил рассказ.
Он сложил руки на груди и некоторое время молчал. Я тоже молчал, и наше молчание продолжалось долгое время. Я начал думать, что, возможно, этот старик способен не только поделиться знаниями о необычных преступлениях прошлого, но и предложить свои версии решения стоявших передо мной загадок. Он хорошо образованный человек, много знает и, кажется, обладает достаточным умом. Его величайшим достоинством
– Прежде всего я могу сказать одну вещь, – сказал Камияма, нарушив молчание.
– И что же это? – я подался вперед.
– Судя по всему, положение, в котором были обнаружены тела работницы «Рюгатэя», госпожи Кураты, если не ошибаюсь, и господина Инубо, владельца гостиницы, ясно указывает на то, что это имитация двойного самоубийства на Сакатаяме.
– Двойного самоубийства на Сакатаяме?
– Да.
– Что это?
– Среди этих документов должно быть много сообщений об этом деле. Это еще один странный инцидент, который произошел в Оисо, в префектуре Канагава.
– Когда?
– Я думаю, это было в мае, значит, позже, чем события в Инуяме и Таманои. Пожалуйста, дайте-ка мне это на минутку.
Получив от меня папку, Камияма начал переворачивать страницы слегка дрожащими пальцами.
– Значит, и это произошло в седьмом году Сёва… Получается, в том году часто происходили такие странные события, которые оставили след в истории? – спросил я. – А сейчас у нас седьмой год Хэйсэй.
– В том-то и дело. По какой-то причине все эти события происходили в том году. Возможно, потому, что в Японии это было очень мрачное время…
– Однако у меня сложилось впечатление, что и дело Сады Абэ, и дело Масубути из Нагои имеют сексуальный оттенок.
– Да, это правда.
Листавшие папку руки Камиямы замерли. Некоторое время он смотрел в пространство и о чем-то думал.
– Вопрос в том, как это интерпретировать. Одна из причин может заключаться в том, что такие истории связаны с чувственностью японцев, берущей начало в период Эдо. Вы, конечно, знаете, что изображения, которые сейчас признаны произведениями искусства и публикуются в учебниках, представляют собой лишь вершину айсберга и составляют только лишь одну десятую или двадцатую от общего числа гравюр укиё-э [444] . А по большей части это были картинки, изображавшие сексуальные сцены. В начале периода Сёва их распространение хоть и считалось преступлением, но все равно в обществе сохранялось влияние традиционных сексуальных обычаев прошлого. Может быть, дело в этом… – сказал Камияма.
444
Укиё-э – японские гравюры на дереве, создававшиеся изначально не как произведения искусства, а в утилитарных целях.
Его рассуждение произвело на меня впечатление, но похоже, что сам Камияма все еще не был удовлетворен.
– Наверное, так и есть, но дело не только в этом. Тогда в стране произошел поворот к милитаризму, и притеснения со стороны властей нарастали. В этих условиях люди хотели каких-то удовольствий. Думаю, этим многое объясняется… На самом деле после вашего рассказа об инциденте в «Рюгатэе» мне стало очень печально. В нашей стране, в этих местах в прошлом происходили такие вещи. Как уроженцу этой земли мне от этого очень стыдно и хотелось все это забыть. Но это было. То,
Камияма действительно выглядел грустным. Однако говорил он настолько абстрактно, что я не мог понять, что именно он имел в виду. Камияма молча перелистывал папку.
– А, вот. Здесь много статей о «любви, ведущей в рай». В то время так обычно называли двойное самоубийство на Сакатаяме. Я тогда был ребенком, но смутно помню, что вокруг этого было много шума. Кажется, вся Япония его обсуждала. Это инцидент потряс все общество. Поэтому я очень хорошо помню детали. Я разобрался в них уже позже.
Камияма вернул мне папку, и я, положив ее на колени, стал пристально ее просматривать. Солнечный свет, проникающий через окно, постепенно тускнел. Камияма встал и включил люминесцентную лампу на потолке.
Действительно, материалов по этому происшествию было много. Статей было опубликовано бесчисленное количество, что, наверное, отражало настрой средств массовой информации в то время. И все это были развернутые, эмоциональные повествования. Некоторые из них едва не дотягивали до полноценных художественных произведений, и не оставалось сомнения, какое внимание общественности этот инцидент привлек в то время. Но именно из-за этого я не нашел среди них ничего, что можно было бы здесь процитировать.
Поэтому, не зная, что лучше прочитать, я попросил Камияму вкратце рассказать об этом случае.
– Это самоубийство произошло в Оисо, префектура Канагава, в тридцать втором. В лесистой местности на вершине небольшой горы, которая после этого события была названа Сакатаяма [445] , молодой мужчина и женщина покончили жизнь самоубийством, приняв яд. Мужчина лет двадцати пяти – двадцати шести был одет в форму университета Кэйо, женщина, которой было двадцать один – двадцать два, выглядела как молодая леди. Их обнаружил местный житель, собиравший грибы. На месте смерти были цветы гелиотропа, сборник стихов Хакусю и сборник гимнов…
445
Газетчик, написавший первую статью про это самоубийство, либо не знал настоящего названия горы, либо счел его слишком неблагозвучным для своего материала, поэтому дал ей новое наименование (которое можно перевести как «Гора меж холмистых полей»), позаимствовав его у близлежащей деревни.
– Что? Стихи Хакусю и гимны?
Вот и они появились! Однако!
– Верно. И еще книга Мотоко Хани «Сердце Мидорико», сборник стихов Жана Кокто и журнал «Аой Тори». На этом журнале лежали рядом их наручные часы, вместе отсчитывающие время. Кроме того, вскрытие показало, что девушка была девственницей, и общество было в восторге от этой чистой смерти. Позже выяснилось, что мужчина являлся студентом третьего курса Кэйо Горо Дзуси, а женщина – Яэко Юямой, дочерью богатых родителей из префектуры Сидзуока…
– Понятно. Но почему этот случай отнесли к числу необычных?
– За ним стоит история, подобных которой никогда не случалось раньше. Личные данные этих двух были неизвестны, и их нельзя было кремировать. Однако их не могли оставить непохороненными, поэтому решили поступить по местному закону. В храме под названием Ходзэндзи…
– Ходзэндзи?
– Да, очень похоже на название храма в нашей деревне. Они были временно похоронены в этом храме. Там за могилами ухаживала одна старушка, и когда она на следующее утро, еще до рассвета, принесла цветы двум новым буддам, произошло нечто невероятное.