Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– Что?
– Могила была раскопана.
– Раскопана?
– Да. Крышка гроба была открыта, и тело Яэко Юямы, имя которой на тот момент еще не было известно, пропало. Более того, одежда женщины была разбросана по кладбищу.
– И что это значит?
– Судя по всему, с нее снимали одежду, пока несли, и бросали вдоль дороги, ведущей в сторону моря.
– Да…
– А еще это выглядело так, будто мертвое тело ожило, выбралось на поверхность, сняло с себя одежду и, пошатываясь, пошло к морю. Во всех слоях общества опять поднялся шум.
– Я себе представляю. И чем же все кончилось?
– Кто-то нашел клочок женских волос в песке у пристани; стали копать
– Так, ладно. Но какой был мотив? Что все это значило?
– Один могильщик услышал от друзей, что похоронили очень красивую женщину, и ему захотелось самому увидеть ее лицо, поэтому он откопал ее посреди ночи и увидел не только ее лицо, но и обнаженное тело. Он был найден и арестован. В общем, такое было дело…
– Ничего себе… – вздохнул я.
Какое непристойное и грязное дело! Преступник услышал, что похоронена красивая женщина, а так как это было временное захоронение, он выкопал ее и любовался ее обнаженным телом.
Какой ужас! Я не мог выразить свои чувства. Нетрудно было понять мотив преступника, но от этой истории просто руки опускались. Я представил себе, как преступник бредет по побережью Оисо, залитому лунным светом, и тащит обнаженный труп красивой женщины, скованный трупным окоченением. Эта сцена очень напоминала мне Эдогаву Рампо. Получается, такое уж это было время, 1932 год. Предвоенную Японию окутывала атмосфера, породившая Эдогаву Рампо. И он стал выразителем эпохи.
– И что, действительно ли все эти инциденты сосредоточены в одном году? – недоверчиво спросил я.
– Да, получается, сосредоточены. Восьмого февраля дело Масубути в Нагое, седьмого марта убийство с расчленением в Таманои, девятого мая двойное самоубийство на Сакатаяме и исчезновение тела. Все они произошли друг за другом.
– Много ли подобных дел было в те времена? Или все они действительно сконцентрировались в одном?
– Из этих материалов следует, что газета «Асахи Симбун» первой дала в заголовке «убийство с расчленением». После нее это выражение подхватили и другие. Значит, инцидент в Таманои был первым в современной истории Японии, который привлек внимание общественности. До тех пор каких-либо известных случаев расчленения не было.
Я никогда не слышал ни о деле Масубути, ни о краже тела Яэко Юямы. Эти три случая определенно затмили собой все остальные. И все они 1932 года.
– А что происходило в тот год в Японии?
– Одно совершенно точно: времена становились все более и более неприятными. Система безоговорочного подчинения властям распространялась по всей Японии, на народ давили все более жестко.
– А дело Сады Абэ – тридцать шестого года…
– Да, это тоже было сразу после путча молодых офицеров 26 февраля, поэтому мы и тут не должны забывать о возможном влиянии чувств отчаяния и удушья, господствовавших в ту эпоху. Может быть, люди – существа, которые обращаются к сексу, когда у них отбирают свободу и загоняют в угол. Может быть, когда приближается страх смерти, у них появляется желание размножаться.
– Я вас понимаю.
– Даже в случае с бывшей японской армией [446] накануне тотального наступления солдаты стремились перед смертью вступить в связь с женщинами.
– Да…
– У японцев секс и смерть всегда были рядом друг с другом, начиная с периода Эдо. Рядом с Ёсиварой [447] находится место казни Кодзукахара, а недалеко от другого квартала красных фонарей есть храм, в котором хоронят бездомных. Возможно, эта связь
446
После поражения во Второй мировой войне Императорская армия Японии была ликвидирована; вооруженные силы восстановлены в 1950-х гг. сначала как Национальные силы безопасности, затем – как Силы самообороны.
447
Ёсивара – район публичных домов в Токио.
– Это правда. Жизнь в довоенной Япония имела сильный сексуальный привкус.
– Вот именно. И инцидент с Тои в Каисигэ на самом деле того же рода. Он вырос из самого духа того времени, – сказал Камияма.
– Я вас понимаю, – сказал я.
На самом деле я не очень его понял. Это правда, Тои тоже был охвачен непреодолимым сексуальным желанием и носил охотничье ружье, что соответствовало предвоенной атмосфере сексуального разгула. Однако в то время я думал, что тут было что-то другое. Дело Масубути или кража тела в Оисо – было очевидно, что они совершены слабыми людьми, загнанными в угол и угнетенными, совершены втайне. Но с Тои другое дело. Он расхаживал по деревне с ружьем, пугая ее жителей и их женщин. Так что эти преступления не имеют ничего общего по своему характеру.
– Что касается дела Муцуо Тои, то это все…
Я уже открыл рот, чтобы договорить, что я думаю. Но внезапно, словно удар тока, мне в голову пришла мысль. Я остановился на полуслове и замер.
Речь шла не о ком ином, как о Яэко Юяме. Было ясно, что тело Эрико Кураты подбросили по сценарию двойного самоубийства на Сакатаяме. Цифра 7 на ее лбу, вероятно, означает 7 год Сёва, ошибки здесь быть не может. С этим связан 7 год Хэйсэй, 1995 год.
Ведь в этом очень большой смысл. У меня в руках был еще не сыгранный сценарий. Тело Эрико Кураты, изображавшей Яэко Юяму, было обнаружено полицией недалеко от кладбища храма Хосэндзи, в месте, которое должно изображать Сакатаяму в Оисо, вместе со сборниками стихов Хакусю и гимнов. Согласно сценарию, это тело теперь должно было быть временно захоронено на кладбище храма Хосэндзи без сожжения, а затем его должен обнаружить и унести извращенец-могильщик. И этого пока никто не понял. Другими словами, преступник еще не знает, что это знаю я.
Если так, то что дальше? Получится ли? Что, если при содействии полицейских тела Эрико Кураты и Кадзуо Инубо не кремировать, а временно похоронить на кладбище Хосэндзи? Нужно придумать подходящую причину и распространить эту информацию по всей деревне. Если это дойдет до ушей преступника, он может в итоге появиться на кладбище Хосэндзи посреди ночи и попытаться довести дело до конца согласно сценарию.
А нельзя ли расставить вместе с сыщиками сети, дождаться преступника и задержать его? Тогда это серьезное дело будет сразу раскрыто.
Я был так взволнован, что даже не услышал голоса Камиямы, спрашивающего, что происходит.
Это была замечательная идея, которая возникает раз в жизни, и она пришла в голову мне, обычному человеку.
4
Когда я, выйдя из дома Камиямы, дотащился по темной дороге до «Рюгатэя», было как раз время ужина. Я разделил непритязательную трапезу с Митико с дочкой, Футагоямой с сыном, Кодзиро Сакаидэ, молчаливыми Икуко, Сатоми и бабушкой Мацу.