Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
Не значит ли это, что план преступления был задуман еще до войны, возможно, вскоре после случая с Садой Абэ?
Постепенно я начал чувствовать, что это правильная мысль. Ведь она позволяет дать ответы на множество загадок. Например, вот эту. Тела Кэйгёку Онодэры и Кэйдзо Мории были частично завернуты в газету с изображением голубей, но на бумаге, в которую обернули голову Сатико Хисикавы, голубей не было. Я считал это несоответствие настоящей проблемой, но это произошло потому, что в первоначальном плане не говорилось, что голова, которую нужно положить на плот и пустить по реке, должна быть завернута в бумагу,
– Где написано? – спросил Танака.
Я шаг за шагом рассказал ему, к чему уже пришел. Танака, казалось, слушал с большим восхищением. Затем, все еще скрестив руки, он заговорил:
– О, это так. Я уверен, что это так. Тогда этот первоначальный план… Наверное, можно его так называть. Если он существовал на самом деле, то когда же был написан?
– Видимо, после мая тридцать шестого года, потому что в сценарии использовано дело Сады Абэ, – сказал я.
Танака кивнул:
– Да, наверное, времени прошло не так много. Потому что иначе люди забыли бы дело тридцать второго. По срокам должно быть примерно так…
Я думал точно так же.
– Кроме того, после начала войны этот план уже не был бы никому интересен, война перекрыла собой все другие события, – продолжил Танака.
– Согласен, я и сам так думаю. Но тогда какой же это год? – сказал я.
– Наверное, тридцать седьмой или восьмой.
– Тридцать восьмой?!
Мы с изумлением посмотрели друг на друга.
– Год инцидента с Муцуо.
– Не может быть!
Я еще не понимал, что это значит, но был очень взволнован. Мне показалось, что перед моими глазами стал часто мигать красный огонек, указывая на то, что я продвинулся по пути к истине.
– План убийства – тридцать восьмого года? – почти выкрикнул Танака.
– План серийного убийства, – произнесли мы одновременно с ним.
Приближалось время Митико отправляться в храм Хосэндзи. Я рассказал Танаке о том, что Митико тайно ходит туда каждую ночь, и попросил его проводить ее со мной сегодня вечером. Танака, казалось, удивился, но возражать не стал.
Я опять попросил Кадзусигэ Футагояму присмотреть за Юки, а мы с Танакой последовали за Митико. Сегодняшней ночью я чувствовал себя уверенней, чем когда бы то ни было раньше. Ведь я шел вместе с полицейским.
– У вас есть пистолет? – спросил я Танаку, пока мы карабкались по бамбуковым зарослям.
– Нет, – сказал он просто.
– Что, нет пистолета?
– Нет.
– Но противник вооружен!
– Ну, ничего не поделаешь, – Танака говорил совершенно спокойно. – А что, она так каждый вечер?
– Да. Пожалуйста, говорите потише. И следите за обстановкой вокруг. Никогда не знаешь, откуда прилетит пуля. Здесь очень опасно. На самом деле в нее один раз стреляли.
Танака внимательно посмотрел на меня, пока мы шли через заросли бамбука к храму Хосэндзи.
– Стреляли? Правда?
– Правда. В меня тоже стреляли, – сказал я.
– Это странно, – сказал Танака неожиданно.
– Почему?
– В такую
– Да, это произошло дважды.
– Почему он промахивался? Создается впечатление, что он просто угрожал. Он стрелял, но на самом деле не собирался никого убивать.
– Может быть, но мне показалось, что он серьезно хотел убить.
– Тогда при таких условиях он бы не промазал.
– Может быть, мы и сейчас в опасности.
– Это верно, – сказал Танака. – Что ж, выходит, вы не смогли ее остановить? Ведь это так опасно, даже для телохранителя.
– Я говорил ей это много раз, – сказал я, поднимаясь впереди Танаки по склону к храму Хосэндзи, – но она всегда отвечала, что готова умереть, и мне ничего не оставалось делать.
Мы наконец оказались на территории храма Хосэндзи. Вдалеке я увидел Митико, спешащую к могилам тридцати жертв Муцуо. Танака некоторое время молча смотрел на нее. В тот момент она показалась мне отважной овечкой, которая рисковала своей жизнью, чтобы стать приманкой для жестокого убийцы. Ее маленькая фигурка взывала ко мне одному, безмолвно умоляя поскорее раскрыть дело. Я чувствовал исходящее от нее настойчивое стремление добиться нашей помощи, а если мы будем и дальше тянуть, то ей останется только умереть. Видя, как она растворяется во тьме, я думал, как было бы здорово, если бы у меня была такая сила воли. Я страшно ей завидовал.
– Если исходить из того, что то, что вы сказали ранее, господин Исиока, верно, – сказал Танака, следуя за Митико по территории храма, – тогда зачем это нужно преступнику?
– Я вас понимаю… – ответил я.
Но смысл сказанного им был мне не очень ясен.
– Другими словами, если после мая тридцать шестого и до начала Тихоокеанской войны был написан сценарий, который подробно намечал ряд преступлений, а кто-то, предположим, получил его в девяносто пятом, то вопрос в том, какую выгоду может получить этот преступник, убивая людей по старому сценарию? – сказал Танака.
– Преступник девяносто пятого? – сказал я.
– Конечно, о нем я и говорю, – ответил Танака.
Однако я почувствовал, что есть некоторые вопросы, мешающие мне ответить Танаке. Сама их постановка показалась мне немного странной. Я решил на это указать.
– Не правда ли, здесь есть некоторая неопределенность? Ну вот, посмотрите. Предположим, что этот план был написан еще до войны и действительно существует. Кого же там планировалось убивать? Никак не может быть, что Онодэру, Хисикаву, Накамару или Курату. Потому что этих людей до войны не существовало.
– Да, это правда, – сказал Танака.
– Я не знаю, кто это был, но думаю, что человек, писавший план, должен был планировать убийства людей, живших с ним в одно время, – сказал я.
– Пожалуй.
Пока мы шли, Танака держал руки скрещенными на груди, погрузившись в размышления.
– Думаю, это правильно, – кивнул он.
– Тогда какие выводы мы можем сделать из этих фактов? Полагаю, что существует много возможностей… – обратился я к Танаке.
– Я уверен, что много, но, уверен, вы лучше разбираетесь в подобных вещах.