Цветик
Шрифт:
– Ага, и начнете своими дурацкими приколами изводить.
– Не, Геш, я могила, я только намекнул, а пусть Алька сама и догадывается.
– Значит, мой последний холостяк положил глаз на кого-то...
– задумчиво протянула Алька, - а раз молчит как партизан... Значит... А значит это девочка или очень молодая, и наверное ещё в школе учится классе так в девятом-десятом, или какая разведенка.
– Ещё чего, разведенка!
– фыркнул Геша.
Васька обсмеялся:
– Геш, я тебе говорил, что у неё ума палата?
– Ну вас, я пошел, - махнул
Алька чмокнула его в щёку:
– Я тоже.
– Аль, нашему "орлу-защитнику" семь лет прилетело. Адамович сказал, там ещё его тунеядство, неуплата алиментов - все плюсом пошло.
– Дебил, и себе жизнь испоганил, и Лизавете с дитем.
– Лизавета уже с Толиком Сычёвым месяца два как живут.
– Вот и хорошо, Толик - он молчун, но душа у него золотая, да и досталось им с сестрёнкой, росли без мамки.
– Ну, Лизка говорит, как на свет заново родилась, и девчонку он не обижает, возится с ней.
– Хоть тут слава Богу!
– И представь, Ружгову какой-то цыган-молдаван увез.
– Серьёзно?
– Да, там мужик ближе к сорока, сказал, в селе только цыгане, и не забалуешь. У него жена умерла, там пятеро цыганят, вот он её на хозяйство и определит, а бегать не сможет, времени не останется, днем одна работа, ночью другая. Мужик такой весь заросший, крупный... может, и правда, не станет, как бы это помягче выразиться?
– Блудничать.
– Во!
– А ещё новость, про Галу.
– Какую Галу?
– Ну, Кухтинскую. Она к родакам приехала, теперь уже с тремя... и все Кухтинские, Станиславовичи. Во, там Броня плюется. Стасичек наверняка развелся, но детей-то на его фамилию и отчество зааписывают. А рыжик у неё - Лапоть, только мелкий, теть Зина плачет, как увидит его, конфетки сует, а пацан к ней издаля бежит: - баба моя! Во, сколько новостей мы тебе вывалили, целый ворох, ты ж три недели носа не кажешь, так и забудешь про нас, горемычных.
– Забудешь, как же, вам дверь закрой, вы в форточку полезете.
– А чё, могём и в форточку. Мы тут с Петькой на вечер встречи с выпускниками заперлись, ну и оскорбились чуток. Представь, медали вручали тем, кто пять лет и десять как закончили. А мы что, рыжие? Директриса простая такая: "мальчики, вам на десять лет, через два года персональные вручим!" А мы встали в позу: "А мы не придем!!" Алевтин Пална сказала: "Никогда, похоже, не повзрослеете! Ты Геша, меня летом сильно удивил." А я чё? Подумашь, голую бабу на груди ляписом нарисовали с Петькой, я сел на крылечке на солнце, чтобы побыстрее проявилось, а она мимо шла... "Ой, Гена, что это у тебя такое жуткое на груди?" Объяснил популярно, что новомодная татуировка, она потом как увидит меня -гогочет.
– Чудики, хорошо хоть на льдинах больше не скачете.
– Да мы с удовольствием, только после этой драги
– Да, позвонил, сказал, признали ограниченно годным, и тут же умотал в командировку, сказал, две недели звонить не будет, жду вот, куда теперь его.
ГЛАВА 16.
Авер не забыл никого перед отъездом: была отходная с коллегами, отблагодарил начальство, а тяжелее всего расставался со своей ротой - прикипел к ним душой за короткое время, купили и принесли с Меркуловым и Петриком много тортов, ребята же завалили его поделками:
– На память, товарищ капитан, и для вашего сына!
– растрогав Сашу.
– Ребята, я пока не знаю, что и как у меня будет дальше, но искренне желаю всем здоровья, удачи, дослужить и вернуться домой!
– Товарищ капитан, а вы нашему старшине потом напишите, где вы и что, а мы всей ротой порадуемся.
– Обещаю!
Домой Алюне позвонил и чуток присочинил, сказал, что в командировке. Что-то не нравилось ему её настроение, какая-то кислая была в разговоре, вот и решил, пусть не волнуется зря, по-любому в Москве уже все решено насчет его дальнейшей судьбы.
Уезжал из Литвы Саша с грустью в сердце, тяжело расставаться с привычной обстановкой,но...
. В Москве был к вечеру, приехав к Чертовым, застал всю семью в сборе, Ольга Евссеевна как всегда-расцеловала и долго рассматривала его:
– Шрам твой уже как ниточка становится, а вот седины прибавилось, - вздохнула она.
– Саш, у меня мамка на макушке седой волос нашла, один, представь, какая у нас трагедия!
– -Вот, будут у тебя свои дети, посмотрю...
– вскинулась мамка.
– Будут, будут!
– поднял ручищи кверху Ванька, - я тебе сразу парочку рожу, чтобы некогда было седые волосы искать и рыдать по полдня!
– Родит он, как же, скорее рак на горе свистнет!.
– Вот Сашка мне найдет на Урале скромницу неизбалованную, сразу женюсь. Сашк, найдешь?
Сашка улыбнулся:
– У Саньки Плешкова, что меня спас, сестрица имеется - десятый заканчивает, рост под метр восемьдесят, может, подойдет? Она там верх держит, чуть что не по ней, сразу в пятак.
– О, - оживился Чертов, - мам, нам подходит, и рост, и отпор дать сможет, берём?
– Тебе, Ванюшка, только хиханьки, - вздохнула Ольга Евсеевна.
– Ты меня еще Ванечкой назови, деточку двухметровую. Не, ну я может как никогда, серьёзен. Алюню попрошу, пусть фотку пришлет, я Аверам тут для душевного равновесия "Полароид" прикупил в командировке, вот и пусть Алюня мне девицу баскетбольную во всяких позах нащелкает, а вы в малиннике определите, подойдет али как. Да небось забракуете сразу, - деревня-переферия, вам, чай, москвичку с образованием, с родителями и прочими прибамбасами, - съехидничал Ванька.