Цветик

Михайловна Надежда

– Пап, ты сам говоришь, больше двух - говорить вслух!
– тут же всунулся сынок.

– Да я маме шепнул, что люблю вас!

А сынок, подняв сияющие глаза, посмотрел на обоих и выдал:

– А я вас больше и сильнее!

В Ионаве пошли в местный трехэтажный универмаг, на первом этаже, детском, Алька долго стояла у распашонок-ползунков, потом у костюмчиков, вздохнула: -Все такое яркое, красивое, сразу захотелось родить ещё.

Авер просиял:

– Ты мне двух обещала!!

На втором было все для женщин, опять Алька опечалилась: -Страна вроде одна, СССР, а здесь просто другой мир, у нас же всё

в дефиците!

Авер повел её к белью:

– Солнышко, я давно поглядываю на вот эти ваши вещички, выбери себе, а?

– Но, Саш, это Рижские лифчики, они ж дорогущие.

– Зато красивые! Представляешь, как ты будешь выглядеть..?
– у Авера загорелись глаза.
– Иди, выбирай, а мы потихоньку другие вещи посмотрим, да, Минь?

Минька, держа в руках коробку с фигурками роботов, счастливый до изумления, совсем не возражал. А мамочка колебалась, какого цвета выбрать, белого или телесного, хотелось оба, но цена...

Авер, видя её мучения, забрал оба и пошел на кассу, где кассир искренне похвалила его:

– Вы очень внимательный муж!

На верхнем этаже Алька его замучила, заставила просмотреть множество рубашек и футболок, и как не отбрыкивался Авер, поясняя, что в Каунасе выбор больше, рубашку нежно голубого цвета все же купили.

Незаметно начало темнеть, поехали домой. На пути от КПП к общаге Алька приметила, что по дороге полно гуляющих: мамы с детишками в колясках, женщины по двое-трое, все прогуливались взад вперед. -Вечерний променад!
– пояснил Авер, чему-то ухмыльнувшись. Ну, ведь не скажешь же Альке, что кто-то просто гуляет и общается, а кто-то и на 'охоту' выходит, в общежитии-то имеются, как здесь метко окрестили их - 'самцы'.

– О, Санёк!
– на них налетел какой-то старлей.
– Привет! По бабам пойдем?
– внимательно глядя на Альку, спросил он.

– Всенепременно, как чуть, то сразу!
– спокойно ответил Саша.

– С женой не познакомишь?

– Не вижу смысла, - ответила Алька и пошла дальше, - шуточки дурацкие, клоун фиговый!
– обернувшись, припечатала она.

А тот заржал:

– Наш человек! Вовка меня зовут, Хуснуллин! Рад знакомству!

. Тридцать первого поехали в Каунас, побродили по празднично украшенной Лайсвес-аллее, главной пешеходной улице города, полюбовались на красивые здания, особенно понравился Музыкальный театр, восхитили вязанные вещи необыкновенной красоты и различных фасонов, что были вывешены прямо у входов в небольшие бутики. Алька долго разглядывала поделки из янтаря - его тут было много и разного, Авер пригляделся и купил ей серебряное колечко с темным янтарем имеющим внутри застышие пузырьки воздуха.

– Я приметил, тебя золото не интересует, а вот всякие камушки в серебре... я прав?

Алька молча, привстав на цыпочки, поцеловала его, вызвав улыбки на лицах находящихся рядом других покупателей. Попробовали знаменитых литовских цеппелинов, понравилось. Ещё погуляв, посидели в кафешке. Минька пришел в восторг от высоких стульев у стойки. Полакомились несколькими сортами мороженого, попили кофе, там же приобрели ассорти из кусочков разных тортов.

Алька взяла на заметку, что торты здесь продаются и целые, и половинки, и четвертинки. Несмотря на то, что Саша был в гражданской одежде, отношение к ним во многих местах было прохладное...

– А когда в форме - еще

прохладнее, прибалты нас не очень любят.
– заметил Саша.

Народу становилось все меньше, все спешили на семейный праздник, и Аверы тоже поехали домой.

Алька категорически отказалась идти куда-либо, с кем-то чужим встречать Новый год:

– У меня так мало времени, и я абсолютно не стремлюсь терять его в незнакомой компании, я лучше тебя пообнимаю!

На что Авер ответил широчайшей улыбкой:

– Я тоже, но должен же я был озвучить!!

Дома шустро собрали на стол, Алька взгрустнула, глядя на такое изобилие:

– Эх ,это бы все да в Медведку или в Гусь!

Минька, уже засыпая, сказал:

– А на Урале дед Мороз меня не увидит,а подарки?

– Подарки деда заберет.

– А, тогда хорошо!

Ребеныш уснул, родители дождались боя курантов, выпили по бокалу шампанского и уже не слышали, как за окном взрываются петарды и гуляют развеселые жители, они, забыв обо всем, растворялись друг в друге.

Третьего же января Алька увидела весьма неприятное зрелище. Гуляя с Мишуком по городку в ожидании Авера (собрались опять в Каунас,чтобы прикупить кой чего своим родненьким), тот весь изнылся, ему не хватало снега - погода как-то не радовала, было сыро, серо, хмуро - решила зайти в магазины при части. Зашли в продукты, посмотрели, что имеется. Алька сильно удивилась, услышав, как молодые мамашки капризно рассуждали:

– Такое плохое снабжение, творог через день привозят... вообще...

У Альки зачесался язык спросить:

– Давно из Рязани? Ионава под задом, пятнадцать минут и вы с творогом...
– но промолчала, понимая, что нет смысла.

А зайдя в промтовары, ошарашенно застыла: у прилавка скопилась приличная очередь из женщин и разгорелся шумный скандал. Крупная, ярко накрашенная женщина в возрасте орала на молодую девчонку:

– Я жена полковника и не должна стоять в очереди...

– Но, мы же с утра здесь заняли очередь, почему бы вам не прийти и не занять?

– А вот потому, что я жена полковника, а ты - летёхи.

И началось: тетки постарше поперли вперед, отталкивая более молодых. Алька шустро выскочила оттуда.

– Мама, почему тетеньки ругаются?
– удивился сынок.

– Что-то не поделили...
– задумчиво протянула Алька. Да уж, серпентарий тот ещё, как-то не тянет меня здесь постоянно жить...

Мишук, вытащив ручку из её руки, рванулся к спешащему навстречу Аверу.

– Боже, как я без него могла жить?
– у Альки выскочили все мрачные мысли при виде нежности в глазах своего мужчины.

В Каунасе не стали заморачиваться - накупили ребятам футболки, пену для бритья, несколько бутылок литовской водки "Кристалина", знаменитый черный хлеб с тмином, набрали печенья. Мишук выбрал с фигурками зверюшек, "Зоологическое", редкость в России, конфет. Девчонкам тоже нашлось чего купить - и духи "Рижская сирень", и красивую бижутерию, а деду выбрали теплую красивую 'кохту' на пуговицах и, что самое важное, с воротником под горло. Зое Петровне - янтарные бусы и сережки, мамке большой вязаный шарф-палантин, не забыли никого. Потом, упаковав все вещи, отвезли их на вокзал, чтобы завтра не таскаться лишний раз с ними, опять полюбовались на вечерний, красивый, весь в огнях Каунас, и попали домой уже часов в восемь вечера.