Цветные ветра
Шрифт:
– Скотина годна!…
В арбах скрипят. Визжат. Бегут по котловине арбы. Бегут киргизы. Как комар от дыма.
Табуны бегут. Никнут в топоте кровавые травы,
– Скотину не пушшай!…
– Ладно-о!…
– Волки задерут!
Киргизы по котловине. Киргизы в камыши,
– В камышах стреляют. Офицер!… Солдаты!…
– Окопайсь!…
– Микитина сюда, Микитина!…
– Э-э-ой-ой, товарищи!
– Держись!…
Небо на земле. В озеро кровь льет. Кровь вяло пахнет.
Спускаются с холма медленно,
И еще – степь… Бежит. Пески бегут.
Котловина, лога…
Кошма под ногами. Ноги мнут кошму. Ноги сорвали кошму.
Лошади рвут вожжи. Телега рвет землю.
Синебородый, огромный, мечется в телеге.
– Одно-о, Микитин, землю-ю!… не дадим!… Мики-тин!… гони-и!…
Несется синяя телега. На колесах кровь, мясо, пески, травы…
– Гони-и!…
Гонит Калистрат Ефимыч лошадей. В крови гривы. Облака над степью – алые гривы.
– Товарищи-и!… Тише, товарищи!…
– Гони, Наумыч, бей!
Камыши стреляют. Озеро стреляет. Над озером плачутся утки.
Руки Калистрата Ефимыча на топоре.
– Гони!…
– Землю тебе-е?…
– Кузьку-то… Кузьку!…
За телегами – телеги, телеги… Лошади… Винтовки… Пулемет…
– Зачем оружие? Как смели применить оружие? – спрашивает Никитин.
Камыши горят. Стреляют. Телеги ломаются на телах убитых, как на корнях. Седла на земле. Кошмы. Турсуки, овцы блеют, напуганы…
– Бе-ей!…
– Микитин, к камышам тебя. Микитин!…
По юртам телеги. Грохочут. Небо грохочет, ветер грохочет.
Камыши горят. Кровью горят бороды,
– Выживем!
– Выйдут!
Травы горят. Небо в дыму.
– Траву!…
– Не уйдешь!…
– Микитин!…
– Ми-ки-и-тин!…
Гарь в земле. Бегут киргизы, бегут. По котловинам, в степи…
– Бисмилля!… Бисмилля!… Уй-бой!…
– Карагым!… Ченымау!…
– Бей!…
– Крой на мою голову!…
Из камышей с поднятыми руками офицер и солдаты. В камышах – дым, треск. К озеру на телеге Никитин:
– Товарищи, не трогайй!…
Офицер впереди, этот офицер впереди всегда. Раз ты впереди – получай, поручик Миронов!
– Бра-атцы!… На земле офицер.
– Чужие земли раздавать?…
На документе – поручик Миронов. И еще – в кобуре наган. Сгодится. Никитин на телеге.
– Расстрелять!… Самоуправство! Кто тут посмел?
Нет никого. Степь. По степи киргизы. Киргизов надо догонять.
На коленях солдаты. Руки кверху.
– Э-ей!… Конвой!…
Какие конвои! Степь горит. Камыши горят. Треск на небе. Облака горят. На топоре рука…
– Кро-ой…
Эй, земля хмельная, убийца! Лошади хмельно мечутся. Давай лошадь! Не эту, так другую!
– Куда, Никитин?
– Поеду! Удержу!
Куда удержать: раз небо горит. Раз озеро горит. Раз земля горит. Раз сердце земное…
Лошадь
Разве удержишь…
– Кро-ой!…
Медленно, спокойно шли длинные фургоны по следам. Лежали там ровно сложенные кошмы, меха, седла. Гнали четырехугольные, крепкие и немногословные люди крепкие стада: лошадей, овец. Медленно, неторопливо. Ночь длинная – зачем уставать? Волки огня боятся. Торопиться не стоит.
XXXVI
Заперли шамана в загон. Подох в загоне теленок, выволокли его на назьмы, за заимку, волкам и собакам. Вместо теленка – шамана.
– Пленный, – сказали.
И поставили часового.
Стоит часовой, штыком глиняную стену царапает – скучно. Пошел за табаком и не вернулся.
Забыли шамана.
Снег дул тонкий и голубой. Земля была тонкая, голубая и веселая.
Жарко шаману, халат расстегнул, бегает по загону, по подмерзшему назьму.
Эх, сильно бьют русские, много крови выпустили русские, поди так целые озера. И боги русские не помогли. Сжечь надо плосколицых, темных.
В щели дует голубой снег. Щель голубая, а в загоне темно, как за пазухой.
Кровь у шамана Апо на затылке, жарко затылку, точно горячая лепешка приложена.
Ноги болят, голова болит, богов нету.
Бубна нету, да и зачем шаману комлать, когда боги убежали, как листья от снега. Не призовешь богов. А без богов – как без кумыса.
Бегает загоном шаман. Часовой обедает, затем табак крошит на трубку.
Жарко шаману, будто лисице в гоне.
Встал на колени, запел:
– Ушел дух Койонок на Абаканские горы, ушел и не вернется! Потерял конь узду, не вернется!… Душа твоя как белки Абаканские, – не растают!… Койонок, Койонок!…
Голубой снег падает. Голубые деревья растут.
Вскочил шаман. Заплясал шаман. Завыл шаман. По всей заимке – как десять троек промчалось.
Бегут русские, спешат к загону.
Заметили духи шамана. Увидал их, полетел над тайгой шаман Апо.
А-а-а?… Поймал глазами моими, поймал, где духи были! Когда киргизов русские убивали – вы каким мясом обжирались? Зачем сейчас шаману явились? А-а-а!…
Пляшет в священной пене шаман. Руками бьет – нет бубна. Тело содрогается, потрясает, нет на теле бубенцов, нет на теле железа, нет плети.
– Бить буду! Железом гонять буду!…
Нечем бить – нет железа, нет плети. Улетают духи на малиновогривых конях.
Русские у двери хохочут широко:
– Завертелся!…
– Орет-то, как бугай весной!…
– А нос-то в пене!
– Во-от лешак!…
На плечах у русских снег, шапки снежные, широкие. И голоса как таежные сугробы. Й лохматы из собачьих шкур дохи.
– Спятил!…
– Каюк!…
– Получил кабинетские земли?
– Захотели, собаки?
– Земель всем!… С большаками воевать!