Цветные ветра
Шрифт:
– Ничево. Сиди, штаб. Это не антиресно все, счас бороться будут.
И борода его над телегами – как желтый флаг,
Дышат хлебом – пьяным запахом мужики. Небо хмельное, играет над поляной. Лица хмельные, волосатые, как кустарники.
– Дава-ай!…
– Кузьма-а!…
– Борись!
Говорит шаман Апо:
– Сердце у меня бьется, как священный бубен. Не отдадут кабинетские земли русские.
Отвечают джатачники:
– Не надо нам земли. Пусть баи ведут
Кричат джигиты на иноходцах:
– Докай идет, идет Докай, с русским хочет бороться.
Говорит шаман Апо:
– Подымите меня над арбой – хочу видеть борьбу.
XXXV
Зазвенел холм. Смотрят – подымаются длинные фургоны, зеленые. Лошади рослые и, взойдя на холм, не шелохнутся. Ждут.
Подмигнул за кошмой Наумыч:
– Немцы-колонисты!…
– Зачем они?
– Они-то, Микитин, очень просто. Приехали, значит, коли кыргызы нас бить будут – наше добро подбирать. Коли мы кыргызов – кыргызское.
Докай-борец, низенький, губы тонкие, как степное озеро, лыс, и во всю голову шрам. Кузьма над ним как бык над овцой. Вытянул руки, взял за опояску, поднял на руках, потряс и на землю – а-ат!…
Ахнули мужики:
– Э-эх!…
Охнул в телеге Калистрат Ефимыч:
– Та-ак!…
Нет, на ногах киргиз. Песок с ичига стряс. Лицо бескровное, желтое. У Кузьмы муть по лицу.
Уперся киргизский борец, заворочался в песке ногами. Забился и вытянулся на его руках в воздухе – Кузьма.
Загикали, засвистали киргизы:
– Солай! Солай!… Айда, Докай, айда!
Рявкнула земля, запылилась. Пыль-песок на телегу Калистрата Ефимыча.
Нет, на ногах борцы. Опояски не выдержали – лопнули. Надо сменять опояски.
Рванул за опояску Кузьма, забороздил телом киргиз. Потащил его Кузьма, как таволожник из земли.
Не падает киргиз, держится.
Полощутся на поле мужики, густой пылью рев висит:
– Кузьма! Кузя, не выдавай!
– Кузя!… Голубь!…
Свистят киргизы. Лошади ржут, арбы скрипят.
– Докай!… Тэ-эк!… Батырь!
– Айда, Докай!…
В пене, в крови борцы. В пене люди и лошади, В пене земля. Все борется, все гнется, все ломается… Ветер ли, люди ли, тайга ли!…
– Э-эй, Докай!…
– Ге-ей, Кузя!…
И только те – неподвижные, четырехугольные – вдали ждут на холмах, молчат. Немцы.
И еще оторвал от земли Кузьму Докай. И еще понес, тиская мясо и жилы.
Душно в телеге, жарко. Откинул полог Калистрат Ефимыч, в голос поднялся над телегой:
– Ку-узьма!… Ва-аляй!…
Не слышно его голоса, все орут, землю рвут телеги.
– Ку-узьма-а!…
– Ва-аляй!
И час,
Дышат в один мах – привыкли. Глаз тоже один – мутный, смертоносный. Руки на поясах в тело вросли, опояски кости ломают, ноги землю ломают. Не переломать ей кости, не согнуть землю.
Охрипли от рева киргизы и русские. Отхлынули от борцов.
А они в пыли, в крови и в пене – ходят. Рты не закрываются.
Мечется в телеге Калистрат Ефимыч, за руки, за плечи Никитина хватает.
– Кузя!… Не выдавай!… Микитин, ты-то чево? ты-то!…
Темным пламенем горит глаз. Смотрит через борцов, через юрты. Не отвечает Никитин.
– Кузя, ты ево, ты ж!…
Ходят борцы. Весь день ходят. Весь день ревут на лошадях киргизы.
Вечер.
Ушли офицеры – устали. Казаки на конях дремлют.
Солнце – усталый борец – подходит к тайге. Ветер в золотом бешмете несется по котловине, сонный ветер, усталый.
Гикают киргизы, кричат:
– Кончай, Докай, славный батырь, кончай!
Гудят, ревут мужики:
– Буде, Кузя, буде, родной!… Крой его, стерву!
Обернулся Кузьма и, не шевеля ртом, сказал:
– Си-ча-ас…
Ослабли руки, и дернул от себя тело Докая, а потом грудью – хряс. Как щепа переломилась пыль над головой, туман розово-золотистый.
Заревели мужики:
– Так ево, та-ак…
Кинулись к песку, пыль сорвалась – опять на земле. А на земле, скрючив руки и запрокинув голову, поборотый Кузьма.
Над ним Докай, оперся в грудь его, подняться сил нет. Пальцы скрючены в опояске.
Гикают радостно киргизы:
– Солай, э-эй!… Поборол русского! Э-эй!…
К мужикам Наумыч.
– Кузя-то, парни, отошел!
– С надсады?
– Эх, ты-ы!… – крикнул Наумыч.
И ножом в усталый глаз Докая! По телу Кузьмы пополз Докай на землю.
В лошадях закричали:
– Кро-ой, православные!…
И топот. И рев в топоте, как пыль – алый…
С разбитою головою на арбе киргиз. Юрты в крови.
Небо багрово. Лошади ржут. Травы в криках:
– Степша-а!…
– Ре-ежь!…
– Не спрашивай!
– Режь!…
Топор в голову, как в гнилое полено. Аракчин на голове – не расколешь.
– Не бей топором в плечо – в голову бей!
– Офицера-а!… Офицера!… В погон ево, стерву, бей в погон!
Ра-аз! Топор по погону! Вместе с плечом погон полощется кровью.
– Получай генеральство!… Патронов мало – бей колом.
– Кабинетскую землю хочешь?
– Получай!
За юрты прячутся киргизы. За кучи кизяка, в табуны.
– Скотину не трожь!