Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Он говорил почти наставительно, и мать снова рассмеялась, утирая слезы.
– Ты мой маленький мудрец…
– А есть ли у тебя в школе друзья? – спросила она, немного помолчав.
Аменемхет улыбнулся и стал рассказывать о своих товарищах – с таким же удовольствием, как об учении; матери показалось, что он с равною легкостью чувствовал себя в компании и один. Он сможет стать книжником и при этом завоевать любовь и почтение людей…
Ка-Нейт никогда не хотелось славы для себя, но вдруг захотелось славы для сына – разве
– Ты видел уже свою сестру? – спросила мать, словно чтобы еще раз испытать его вопросом. – Она тоже очень скучала по тебе.
По лицу мальчика пробежала тень недовольства, словно он уже считал себя выше девочки, которая еще ничему не училась. Но он улыбнулся и послушно пошел на розыски Меритамон. А еще через некоторое время Ка-Нейт увидела детей вместе – Меритамон, смеясь, надевала брату на шею венок из цветов, а он терпел это со снисходительной улыбкой взрослого мужчины…
Ка-Нейт, улыбаясь, встала с кресла, чтобы пойти к детям, но не успела сделать и нескольких шагов, как в глазах резко потемнело, и она осела на траву; теряя сознание, она позвала на помощь… а может, только показалось…
Очнувшись, она увидела над собой встревоженные лица - сына и врача.
– Тебе нельзя вставать так резко, госпожа, - сказал Уну. – Это вредно при твоей болезни. Подай мне руку, я доведу тебя до кресла.
– Я помогу, - сказал Аменемхет, и потянул мать на себя за другую руку, почти с такой же силой, как врач. Опираясь на них обоих, женщина дошла до кресла и опустилась в него.
– Это я позвал врача, - сказал сын.
Серьезно и озабоченно, но с оттенком удовлетворения собой.
– Ты настоящая моя опора, - прошептала Ка-Нейт.
Но вдруг ей стало страшно за него. Аменемхет разумен не по годам – но ведь он еще только маленький мальчик… С ним может случиться все что угодно, пока он не вырастет – болезнь, пожар, укус змеи… чьи-нибудь происки, ведь широко известна блестящая будущность Аменемхета. Должность верховного жреца Амона так лакома, что найдется множество охотников заполучить ее…
– Где мой муж? – спросила она.
Ка-Нейт впервые подумала, что ее супругу сорок семь лет – уже сорок семь! В этом возрасте Джедефптах уже выдал замуж свою дочь!
– Отца еще нет дома, - ответил Аменемхет. – Но я непременно приведу его к тебе, матушка, когда он возвратится.
Неб-Амон и сам, вернувшись, первым делом поспешил к жене.
Ка-Нейт обняла обеими руками мужчин, которых любила больше всего на свете – маленького и взрослого. Они облокотились на ручки ее кресла.
– Что тебя тревожит? – спросил Неб-Амон. – Тебе стало хуже?
Ка-Нейт покачала головой.
– Когда вы рядом, мне только хорошо, - сказала она. – Но мне страшно за тебя, муж мой, и за нашего сына. Я знаю, что вокруг вас строят козни – я это чувствую…
Она взялась за сердце.
Муж и сын переглянулись. Ка-Нейт никогда
– Я борюсь с врагами с юности, - с улыбкой ответил великий ясновидец. – Не бойся. Я сумею защитить себя, нашего сына и тебя – от всех, кто на нас покусится.
Но ведь ты уже немолод, подумала Ка-Нейт, но промолчала, глядя на лицо мужа, вдруг показавшееся ей древним, как лицо сфинкса… древним, как лица мертвых…
Верховный жрец не затем с юности вбирал в себя всю мудрость своей земли, чтобы позволить себя уничтожить.
***
Тамит снова шла в храм – точно вдруг стала богобоязненной: хотя никто, кто боялся богов, и близко бы не подошел к храму Амона с такими мыслями.
– Так ты говоришь, что это четвертый пророк Амона, Симут? – переспросила она стражника. Чтобы подбодрить саму себя – хотя она и так помнила его слова.
Миу кивнул.
– Да. Этот божественный отец верный слуга Амона, но он очень справедлив… Он считает неправильным – карать сына за грехи отца.
Миу покривился при последних словах, но Тамит закрыла на это глаза. Кот и кошка, вдруг подумала она с улыбкой, кот и кошка в конце концов спелись…
Тамит еще раз попыталась вспомнить Симута, но не получалось. Он был в числе жрецов, судивших ее – но для перепуганной Тамит тогда все бритоголовые посвященные судьи в белых одеждах казались на одно лицо…
Миу сказал, что четвертый пророк Амона – шестидесятилетний старик, и назначен он на этот пост так давно, что никто уже и не помнит, когда. Кажется, еще до воцарения его величества. Пост четвертого хему нечер был выгоден в двух отношениях.
Достаточно высокий и значительный, чтобы вызывать трепет во всех непосвященных и даже в низших жрецах Амона.
И не настолько высокий и значительный, чтобы возбуждать много зависти и желания устранить жреца – ни среди жрецов, ни среди мирян. Однако же Симут был достаточно весом, чтобы судить преступницу Тамит вместе с великим Неб-Амоном, и достаточно весом, чтобы облегчить положение ее сына – именно у Симута ее стражник выпросил разрешение выпускать мальчика гулять… И не о нем ли когда-то говорил Нечерхет? Разве ее первый муж не говорил, что дружен с четвертым пророком Амона?
Тамит заставил очнуться от грез тычок в плечо.
– Пришли, - сказал ей стражник. – Соберись. Господин Симут не станет слушать непочтительную женщину.
Тамит серьезно кивнула. Если понадобится, она будет целовать прах у ног этого старика.
– Праздники Амона еще не прошли? – спросила женщина.
– Нет, - ответил Миу. – Можешь надеяться на его милость.
Он улыбнулся, и Тамит увидела в этой улыбке искреннее расположение.
Женщина слегка поклонилась, а Миу кивнул.
– Идем, - сказал он, и они двинулись дальше. Как видно, мужчина хорошо знал, где найти Симута. Только бы это оказалось уединенное место – чтобы никто не мог ничего подслушать…