Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

MadameD

– Мой отец умер до того, как я родился, - очень тихо сказал Хепри. – Я его совсем не знаю.

Улыбка сбежала с красивого лица Аменемхета, и он прикоснулся к плечу товарища.

– Прими мое сочувствие, Хепри. Надеюсь, что дух твоего отца радуется в полях Иалу, глядя на тебя. Ты рад попасть в школу Амона?

Хепри и сам уже не знал. А про дух своего отца знал одно – он погиб.

– Я очень рад, - попытавшись улыбнуться, ответил он.

– Я вижу – тебе тяжело, - сказал Аменемхет, глядя на следы от розог и дубинки на худеньком теле товарища. – Но ты привыкнешь.

Тебе понравится – ты знаешь, что быть книжником лучшее занятие на свете?

– Правда? – наивно спросил Хепри; на это вся компания дружно рассмеялась.

– “Сделайся писцом! Гладки его члены. Когда ты выходишь – ты разодет, тебя возвеличивают, тебя вопрошают придворные”*, - гладко прочитал по памяти сын Неб-Амона. – Быть писцом – очень почетно, - серьезно прибавил он от себя. – А быть жрецом еще лучше. Это люди, перед которыми склоняются все.

– Почему? – спросил Хепри.

Аменемхет сдвинул густые темные брови – они сходились над его прекрасными глазами, словно туча прикрывала солнце; стоило ему нахмуриться, как взгляд из открытого и дружелюбного превращался в угрожающий.

– Потому что они достойны этого, - ответил восьмилетний сын верховного жреца, из-за своей манеры держаться и рассуждать казавшийся еще взрослее своих лет. – Жрецы заслуживают богатства и почета, потому что они первые слуги богов, - сказал мальчик.
– Амон – царь богов, и его жрецы самые богатые, и их больше всего почитают.

Хепри опустил голову. Что-то в словах Аменемхета казалось ему странным.

– Самые богатые – верховные жрецы, - наконец неуверенно сказал он. – Остальные совсем не такие богатые… Я видел, что жрецы около храма Амона живут в глиняных хижинах и ходят в простых набедренных повязках…

– Ну да, - сказал Аменемхет, удивляясь такой непонятливости. – Верховные жрецы самые богатые, потому что они любимцы бога! Мой отец – любимец бога и очень богат, и его почитают больше всех остальных слуг Амона! Ты видел его?

Последнее прозвучало почти как угроза.

Хепри поспешно кивнул.

– Да, - сказал он. – Видел. Это очень большой господин.

Аменемхет увидел, что малыш снова испугался, и покровительственно похлопал его по спине.

– Не бойся, - сказал он. – Пока я рядом с тобой, тебя никто не обидит – ты мне понравился.

Он поднял голову и оглядел товарищей – так, что даже те, кто был постарше его, девяти- и десятилетние, перестали улыбаться.

– Все слышали мои слова? Никому не обижать Хепри – это мой друг.

– Слышали, - нестройно ответили мальчишки. Некоторые промолчали и просто кивнули, но все согласились.

Аменемхет с улыбкой положил товарищу руку на плечо.

– Сейчас нас позовут на ужин, - сказал он. – Садись рядом со мной. Менкауптах, - сказал он какому-то мальчику из своей свиты. – Пересядь сегодня. Со мной сядет Хепри.

Мальчишка беспрекословно кивнул.

Как раз в этот миг послышался удар в медный щит, прокатившийся по всем коридорам и комнатам.

– Ужин, - встрепенувшись, сказал Аменемхет, вскакивая на ноги и увлекая за собой Хепри. – Ты голоден? Я – очень, я упражнялся

в стрельбе из лука и еще не ел.

Хепри почувствовал себя почти ничтожеством при этих словах. Он чувствовал, какая крепкая хватка у его нового друга и покровителя.

– А разве в храме можно стрелять? – робко спросил младший мальчик, когда они вышли в коридор.

– Тихо! – Аменемхет приложил палец к губам и улыбнулся. – Конечно, здесь можно делать все, но только во славу бога и в указанных богом местах. Мой отец прислал ко мне отдельного учителя для упражнений. Но помолчим, здесь нужно соблюдать тишину.

Хепри с радостью замолчал. Его головка шла кругом от стольких переживаний; он чувствовал себя маленьким и слабым… нет, ничтожным.

Так и было – сын младшего жреца уже это понимал. Равенства перед Амоном нет и быть не может. Разве может он, неумеха, бедняк и просто малыш, равняться этому мальчику – старшему, красивому, умному, ловкому и смелому? Да еще и сыну верховного жреца, одного из самых важных господ в Та Кемет?

Хепри не видел великого ясновидца близко – но слышал о нем с тех пор, как научился слышать. Он вырос в его владениях.

Они дошли до уже знакомой мальчику трапезной, где Хепри до сих пор сидел далеко от Аменемхета – так, что даже не видел его. Хепри уже полюбил это место, где никто не задевал его, но сейчас ему пришлось пересесть.

Наклонив головы, ученики пробормотали молитву Амону – Хепри было ужасно стыдно, что он не знает ее, и он надеялся, что Аменемхет научит его. Хотя мальчику не очень-то хотелось обращаться к старшему другу с такой просьбой.

Тот, конечно, с готовностью поможет, но Хепри почувствует себя еще меньше и глупее.

Он крошил свой хлеб в миску горячей похлебки из чечевицы, лука и рыбы – совсем недавно Хепри был очень голоден, а сейчас почему-то не мог есть.

– Ешь! – приказал Аменемхет, заметивший это. – Тебя накажут – нельзя расходовать пищу попусту!

Он предупредил вовремя – школьный смотритель, прогуливавшийся между столами с розгами в руке, уже приметил Хепри. Мальчик поспешно принялся за еду.

Смотритель, однако, узнал ребенка, рассердившего его днем, и, шагнув к Хепри, приготовился нанести удар. Мальчик вздрогнул и сжался; заметивший угрозу раньше Аменемхет быстро привстал.

– Хепри ест, господин, он послушен! – сказал мальчик, и хотя слова были смиренные, тон вовсе не смиренный. Смотритель молча отступил, опуская руку.

Как видно, сына верховного жреца знал не только учитель.

После ужина Аменемхет первым встал из-за стола и поманил за собой Хепри, которого, как оказалось, дожидался. Хепри не мог понять, чем так понравился этому замечательному мальчику – ведь он-то ничем не замечателен!

Они направились в спальню по коридорам, уже погруженным в синие сумерки. Хепри, одетому, как прочие мальчики, только в короткую набедренную повязку, было зябко и страшно… ему хотелось поскорее уснуть, чтобы больше не видеть этой чужой комнаты, страшных учителей и своего нового друга – который уже стеснял его своими достоинствами и пугал своей знатностью…