Да прибудет тьма
Шрифт:
— Так откуда вы к нам заехали? — спросил он уже спокойней.
— С севера, — Матс отвечал нехотя. Подвижность Свейна утомляла. Матс казался себе взрослым и уже дряхлым.
— Сколько тебе зим? — не унимался сорванец.
— Больше тринадцати, — хотелось отмахнуться, как от назойливой мухи, что кружит над рыбой в жаркий день, и помолчать.
— А мне девять минуло. Свейном меня все кличут. Отца моего Сумрачные убили. Когтями разорвали грудь и вырвали сердце. Я видел, — малец рассказывал о смерти спокойно, точно о заурядном событии.
Матс пристыдился своих мыслей. Не ему одному на долю выпало видеть гибель близких.
— Моего отца тоже демоны убили и сердце вырвали. А мать унесли в гниль. Всего несколько дней минуло с того времени.
— Так значит мы с тобой похожи. В Ньярдарене каждая семья пострадала от клубящихся. У кого детей унесли, у кого мужей да жен убили. Я тут всё про всех знаю. Спрашивай коли интересно.
— Почему тогда люди не уходят с этих земель?
— А куда бежать? Гниль везде достанет. Лучше посмотреть врагу в глаза и гордо принять смерть в бою. Чем бежать и жить в страхе. Можно лишь отсрочить свою гибель, — гордо скала малец.
Он ткнул пальцем в сторону небольшого бревенчатого сруба.
— А вот и дом Хейды. Ух, и страшная же она. Один глаз у неё голубой, но блёклый, а второй — белый совсем, что у сваренной в крутом кипятке селёдки. Лицо её всё морщинами покрыто, точно земля в жару. Волосы торчат клочками в стороны. Весь дом её травами увешан. Боязно людям от неё. Но дюже её уважают. Любые хвори лечит, а мудрости её на несколько веков хватит, — выпалил на одном дыхании Свейн.
Малец постучал в перекошенную дверь. Дом ответил тишиной. Стук раздался с новой силой.
— Кто там на ночь глядя? Кх-кх. Совсем стыд потеряли. Ночами шляются, спать старухе не дают, — заскрежетал старческий голос.
Послышались шаркающие шаги. Дверь скрипнула, в темном проеме проступила сгорбленная тень. Хейда была именно такой, как описал Свейн, только волосы не клочками, а чесаные, длинные, почти землю метущие. Да и морщин не так много, как представлялось Матсу. Свет от нее исходил фиолетовый, с переливами.
— Нас бонд прислал. Сказал пришлых к тебе проводить. Им лекарь надобен.
— Бонд прислал, — старуха заворчала. — Ишь какой выискался, приказывает тут всем. Важный. Кто же в темень ходит? Али до утра терпежу нет?
— Нет у нас терпежу, бабушка, — Матс старался говорить уважительно. — Очень помощь ваша требуется. Сестра моя сильно ранена. Умереть может.
— Сестра, говоришь? — старуха сделал шаг назад, и дом поглотил ее. — Огонь принесу, да шаль накину. Студно на улице.
В доме загрохотало, зашуршало. В темноте родился свет. Снова загрохотало и старуха выругалась, вспомнив шкодного Локи*. Нервно хихикнув, Свейн сразу зажал рот ладошками. Сгорбленная Хейда вышла из дому, держа в одной костлявой руке факел, второй — опираясь на посох, что был выше её роста.
Точно в страшных сказках, подумал Матс, завороженный зрелищем.
—
И добавила, зыркнув на Матса: — Показывай сестру.
Послушно мальчик прошёл к телеге. Старуха встала рядом. От нее приятно пахло травами, без старости и затхлости.
— Подсвети, балбес, — голос старухи замолодился, лишившись скрежета несмазанных колес.
Свейн подскочил с другой стороны телеги. Упёр рукоять факела в дно, чтобы держать было проще.
— Погодьте. Змею уберу, — спохватился Матс.
Змея лежала на привычном месте — на груди девушки. Её грязно-оранжевый свет проступал сквозь одеяло. Матс сунул руку, аккуратно нащупал гладкое тело, изо всех сил надеясь, что стражница его не цапнет, не воткнет в руку наполненные ядом клыки. Та и не думала нападать. Привыкла за пару дней маленькому человеку и к запаху его. Позволила взять себя в руки. Обвисла в ладони, только голову подняла осматриваясь, да непрестанно воздух проверяя.
— Ух, ты! — восхищенно выдохнул Свейн. В глазах мальца прыгали отсветы огня. — Красивая какая. Чо-о-о-орная.
Матс повесил змею на шею, словно веревку. Та изогнулась, устраивая поудобней.
— Кто, говоришь, твоя сестра? — блеклый глаз смотрел пронизывающе, вызвав холодок в позвоночнике.
— Я не говорил, кто она, — парень откинул шерстяное одеяло.
Свет дернулся — это Свейн чуть факел не уронил.
— Кто её так недобро мял да ломал? — узловатые пальцы ощупывали опухшее лицо Веселины.
— Мародеры. Убить хотели.
— Небось, напугала она их чем, коли так глумились. Не простая у тебя сестра. Чегой-то у неё с волосами? Красные какие. Кровь запеклась что ли?
— Нет. Ягодами мажет, чтобы росли лучше, — ложь легко сорвалась с губ.
— Ягоды. Странные ягоды. Ну да Один с ними, — бормотала старуху, продолжая осмотр. — Кто нос ей вправлял?
— Сам. Я сам, — смутился парнишка. — Он ещё щелкнул, когда на место встал.
— Правильно сделал. Учил кто?
— Нет. С перепугу я. И ветки наложил, там где переломы заметил.
— Вижу. Вижу. Не слепая, — старуха продолжала щупать безвольное тело. — Ничего. Жить будет. Помята сильно. Но ты всё верно сделал. Боги руки твои направляли да разум. Травку дам. Поить её будешь. Да мазь наварю, на лицо накладывать. Кости срастутся. А вот как разбудить сестру твою не знаю. Тут только на волю Эйр надеяться.
Хейда накрыла Веселину одеялом.
— Утром придешь. Отдам всё. А сейчас ступайте. Устала я. Отдых мне требуется. Ишь, молодежь. И сами не спят, и другим не дают.
Женщина зашаркала в избу. Дверь жалобно скрипнула, и наступила тишина. Мальчишки переглянулись. Свейн пожал плечами. Сунул факел в бочку с водой, что стояла у плетня. Тот зашипел грозно и потух.
Всю обратную дорогу молчали. Ночь накрыла деревню неожиданно, упав сверху. Сквозь ставни их окон домов лился тусклый свет.