Да прибудет тьма
Шрифт:
— Чтобы идти, мне глаза не нужны, — усмехнулся старец, отерев ладонью мокрое лицо. — Да и дорога моя не так трудна и долга, как твоя.
— Твоя правда, — ярл махнул рукой Йорану, чтобы тот подогнал телегу. — Впереди лес. Там ночлег устроим. Приглашаю к нашему костру. Не побрезгуй с нами хлеб преломить, да мёда пролить, путник.
— Складны речи твои. Не удивительно, что люди за тобой идут.
Йоран протянул старцу руку, чтобы на телегу взобраться, но тот лихо, словно молодой, сам подпрыгнул и устроился в ногах у Веселины. Будто и не был
— А вот и смерть. Не думал, что так быстро встретимся, — путник скинул мешок с плеча и устроил посох у борта. — Все мы безобидные, покуда спим.
_________________________
*Хельхейм — мир мертвых в скандинавской мифологии.
*Хель — повелительница мира мертвых.
*Чертог павших — Вальхалла
*Одноглазый старец — бог Один в скадинавской мифологии.
*Рагнарёк — последняя битва скандинавских богов с хтоническими чудовищами и гибель всего мира.
*Сехримнира — божественный вепрь в скандинавской мифологии, которого готовят для воинов в Вальхалле каждый вечер. А на следующее утро он оживает.
*Льёт — (вольный перевод с латинского) ужас.
Глава 10
Матс приметил путника издали. От незнакомца исходил такой же фиолетовый свет, как и от ведьмы из деревни. Только этот был ярче, с полосками солнечно-жёлтого. А когда Йоран вернул телегу в строй, свет стал таким ярким, так что мальчишка зажмурился.
— Что, колдун, глаза б твои меня не зрели? — слепой улыбался. Ровные белые зубы сверкнули в расщелине рта.
— Не колдун я вовсе, и не смерть в телеге едет, — буркнул мальчишка.
— А кто же вы? Она самая настоящая смерть, только ещё не знает об этом. А ты молодой колдун. Совсем недавно Силу получил, как пользоваться ещё не уразумел. Тыкаешься слепым котенком в поисках мамкиного соска, да без толку.
— Что ты знать можешь? Ты же не видишь ничего.
— Чтобы видеть, глаза не требуются.
— А что требуется? — Матс поежился, плотнее укутываясь в плащ.
— Как ты свет различаешь?! Закрой глаза. Узри сокрытое, — слова старца проникали в самую душу не вызывая ни сомнений, ни сопротивления.
Мальчик послушно сомкнул веки. Темнота привычно приняла его. Обняла как родного.
— Ничего не видно.
— Так ты не глазами зри, глупец!
Поначалу было совсем темно. Только звуки стали чётче. Бруни шлёпал по лужам копытами, то и дело всхрапывая и звякая удилами. Вот телега тихонько переговаривается с расползающейся дорогой. Дождь отбивает мелкую дробь, заглушая речь людей и топот нескольких десятков лошадиных ног.
Постепенно звуки наполнились еле различимыми образами, словно в ночи смотришь. В темноте
Старец хлопнул в ладоши. И образы налились цветом. Жёлтые кони, люди разного света, фиолетовый старец в жёлтую полоску, бледная Веселина с чёрным клубком на груди и кровавый ярл. Все они явственно проступили. Каждое движение их было отчётливо видно.
Матс открыл глаза. Окружал его привычный пейзаж во всех оттенках серого. Закрыл. И вот опять всё раскрасилось, как мост в Асгард*.
— Вот теперь ты увидел, — старец засмеялся. — Остальное с опытом придёт.
В фиолетовом свете на лице путника совершенно не было морщин. Такие же фиолетовые глаза смотрели хитро. Старец подмигнул, и Матс чуть с телеги не свалился.
— Не переусердствуй. Когда с голоду много каши съешь, живот дуть начинает, и тогда каша становится отравой.
Замолчали оба. Мальчишка непослушно рассматривал окружение новым видением, раскрашивая бесцветный мир, а старец что-то забубнил себе под нос, заглушенный монотонной песней дождя.
Дождь усилился. Воины кутались в плащи, натягивая капюшоны на лицо. Никто уже не разговаривал. Кони то и дело стряхивались, звякая сбруей, освобождая шерсть от лишней влаги.
Вдоль дороги тянулся унылый пейзаж. Мокрые скалы торчали в поле, разбросанные и зачастую одинокие. К ним жались чахлые кустики, топорща колючки. Трава облизывала подножие камней, тянулась, ластилась и липла. Отяжелевшие цветы, скрылись в бутоны, склонили головы, безвольно опустив листья.
Дождь все лил и лил, соединяя небо и землю, сшивая косыми нитями. Чем сильнее становился дождь, тем ниже провисало небо. Вдали загрохотал гром. Тор* промчался на своей колеснице, бросил молнию. Та расцвела в ярости и воткнулась острием в землю, расщепляясь.
Впереди чернотой набухал лес. При виде него отряд оживился. Ночевать лучше под деревьями, чем в поле. У кромки леса старец скоро схватил суму с посохом да лихо спрыгнул с телеги.
— Не верь глазам своим, колдун. Они обманут, — прокричал слепец и шагнул с дороги, где дождь сразу срыл его. Сколько Матс не вглядывался, так и не смог понять, куда пропал этот фиолетовый в желтую полосочку.
— Ушел? — Йоран приблизился к мальчику. — Хорошо. Без него спокойнее.
— А кто это был? — мальчик потер лоб. Голова раскалывалась с непривычки. Видно, слишком много каши он съел.
— Да кто его знает?! Может цверг*, который от солнца прячется. Вот в дожде нам и повстречался. А может и сам Квасир*, мудрость щедро раздающий.
Лагерь разбили подальше от дороги. Где деревья кронами почти касались друг друга. Здесь дождь путался в листьях, застревал и уже не казался таким противным.
Устроили навес, растянув полотно между стволов елей. Под ним соорудили костер, натаскав не сильно отсыревших веток.
Йоран обустраивал крышу над телегой. Четыре тонких, но крепких ствола когда-то молодого деревца воин ловко крепил по углам телеги.