Далекие журавли
Шрифт:
Он еще не знал, как много он приобрел. Сквозь горечь и муку пробивалось упрямое сознание: если бы даже исход был известен ему заранее, он все равно поступил бы только так, а не иначе.
Когда он вечером проснулся, у него было такое чувство, словно он сразу стал намного старше.
Перевод автора.
РАЗОЧАРОВАНИЕ
Рассказ
В этот день ему подозрительно везло.
Во-первых,
Во-вторых, наконец-то ему удалось найти правильный угол для установки нового резца с корундовой головкой, теперь он мог пускать шпиндель на шестьсот оборотов и почти что удвоить подачу. Производительность сразу невероятно подскочила, и сменный инженер, постояв пару минут около станка и приглядевшись, сказал с нескрываемым восхищением:
— Все-то у тебя получается, Конрадыч! А мы уж было надежду потеряли. Ну, ты прямо волшебник.
— Почему же это у нас не получится, если у других получается? — ответил он с некоторым задором.
Лесть он не любил, однако хорошо знал, что он лучший токарь на заводе, и, представив еще одно доказательство своей незаменимости, не мог удержаться, чтобы не покуражиться, просто так, даже с иронией к самому себе.
В-третьих, сегодня был короткий день, последняя пятница месяца, и уже в половине четвертого он, помывшись в душе и переодевшись, вышел из проходной. Заводские автобусы стояли рядком наготове, ему досталось сидячее место, и не было еще четырех, как он оказался в центре города.
Счастливый день, подумал он и стал прикидывать, не всерьез, конечно, а так, шутя, отчего бы это могло произойти. Счастливым днем недели для него всегда был четверг. Однако вчера он пожертвовал поздней хоккейной передачей, чтобы не тревожить сон семьи. Выходит, он поступил хорошо. А хорошие поступки должны вознаграждаться — вот уже есть одна причина. С двадцать шестым числом он долго ничего не мог поделать, но потом разделил его на два и получил тринадцать, а это уже число его дня рождения. Значит, действительно счастливый день на законном основании, и, значит, сегодня должно ему везти.
Но самое большое везение его ждало впереди.
Поскольку торопиться никуда не нужно было, он вышел из автобуса за несколько остановок до своей обычной и зашел, не долго думая, в большой промтоварный магазин, где уже много лет приобретались все главные предметы одежды для него самого и для семьи. Ни в каких срочных покупках он не нуждался, но раз уж сегодня такой счастливый день, да к тому же в кармане лежит зарплата, почему бы не походить по магазинам, вдруг да и попадется на глаза что-нибудь интересное.
Он побродил в умеренной толкучке по магазину и хотел уже уходить, как вдруг его взгляд привлекла к себе надпись у входа в один из торговых залов: «Уцененные товары». Он вошел в этот зал скорее из любопытства, чем из практического интереса. На вешалках висели приличные мужские костюмы, а также отдельно пиджаки и брюки. Конечно, это был не шик, но, честно говоря, он не видел причин, почему эти новые костюмы, пиджаки и брюки должны были продаваться за полцены и даже за четверть цены — он лично, например, нисколько не удивился бы, если бы их предложили ему за полную цену. Впрочем, он не разбирался в модах,
Разглядывая с любопытством то один, то другой костюм или брюки, он думал: ну что ж, одежонка немудрящая, однако кто ищет, тот всегда найдет, может быть, и попадется еще что-нибудь приличное, заглянем-ка, например, вон в тот дальний угол, торговцы народ дошлый, лучший товар могут засунуть в такое место, где его не каждый станет искать, а когда придет какой-нибудь знакомый и спросит, нет ли чего такого… они тут же и покажут, и никакого жульничества, только немного смекалки.
То, что он обнаружил в дальнем углу, в самом конце большой стойки, увешанной десятками плотно прижатых друг к другу костюмов, превзошло все его ожидания. Там, скрытый более или менее сносными пиджаками, висел костюм его мечты! Хотя нет, такой костюм, пожалуй, уже больше не годится для него, теперь уже нет, точно так же как мечты того времени не могли быть его теперешними мечтами.
Это был светло-серый костюм из шерстяной ткани в мелкую клеточку, костюм, который делает своего носителя элегантным и придает ему уверенность в себе. Такие костюмы носили герои кинофильмов его детства.
Только раз в жизни удалось ему стать обладателем такого костюма, даже не костюма, а одних лишь брюк. Но что было потом… Много лет прошло с тех пор, однако он и сегодня может припомнить все это до малейших подробностей.
Он получил свою первую в жизни зарплату, он был уже не ученик, а полноправный рабочий четвертого тарифного разряда. Ему исполнилось тогда шестнадцать лет. С такими большими деньгами он направился на черный рынок, знаменитую «толкучку», потому что ему срочно нужны были брюки, а в государственной торговле такого товара не водилось, недавно закончилась война, и фабрики еще только начинали переходить с производства амуниции на выпуск предметов гражданского обихода.
Он долго толкался в людской круговерти среди длинных дощатых прилавков, на которых лежали (а кое-где и прямо на земле) поношенные ботинки, бывший в употреблении домашний инвентарь, ржавый слесарный инструмент, старые меховые шапки (дело было как раз в начале весны) и множество других предметов. В отдаленных углах огромного базара, окруженного деревянным, во многих местах поломанным забором, народу толпилось больше, там было оживленней: словно капитаны на командных мостиках, с холодными непроницаемыми лицами стояли солидные дядьки, степенно расхаживали укутанные в платки толстые крикливые бабы, у этих людей для продажи имелось все, чего только твоя душа пожелает: костюмы и рубашки, новые ботинки и нижнее белье, туалетное мыло и сигареты. Были бы только деньги.
Попадались тут и брюки. Он присматривался то к одним, то к другим, справлялся о цене. Он знал, что здесь можно было торговаться, что требуют сначала очень много, но и эта начальная цена была настолько высока, что для него не имело никакого смысла даже начинать торговлю. Так он и шел все дальше и дальше, от одного спекулянта к другому, протискивался сквозь толпу, поглядывал внимательно по сторонам, чтобы не пропустить какой-нибудь благоприятной возможности, и пощупывал время от времени правый карман своих донельзя пропитанных машинным маслом рабочих штанов, где лежала отпущенная для покупки, согласованная в долгих дебатах с матерью сумма.