Дальние пределы человеческой психики
Шрифт:
благой, совершенной, исполненной жизнеутверждения, простой и т. д.
Порой мне начинает казаться, что мы имеем дело с неким магическим
кристаллом, а высшие ценности - лишь грани его.
XVIII
Ценностная жизнь (духовная, религиозная, философская, аксиологическая
и т. д.) - один из аспектов человеческой биологии и находится в одном
континууме с <низшей> животной жизнью (не отделена
дихотомии, взаимного исключения). Возможно, поэтому понятие
<человеческий род> настолько широко, что не вмещается в
культурологические рамки. Культура в данном случае служит лишь
спусковым механизмом, триггером для реализации человеческих потенций.
Все говорит за то, что так называемая духовная или <высшая> жизнь
человека протекает в той же реальности (то есть определяется теми же
качествами вещей и явлений), что и плотская, телесная жизнь, животная
жизнь, материальная и <низменная>. Духовная жизнь - лишь проявление
биологической жизни, <высшее> проявление, но не стороннее, не
<внечеловечес-
кое>.
Духовная жизнь человека неразрывна с его сущностью. Духовное является
основной характеристикой человеческой натуры, определяет меру его
вочеловеченности. Оно является неотъемлемой частью настоящего <Я>,
частью идентичности человека, его внутреннего ядра, его видовой
принадлежности, его вочеловеченности. Насколько человек окажется
способным к самовыражению, насколько он спонтанен, настолько же он
проявит и реализует свои метапотребности. Раскрывающая, даоистичная,
экзистенциальная терапия, логотерапия (34), техники <онтогогики> (20)
призваны вскрывать и усилить не только базовые потребности человека,
но и его метапотребности.
Глубинная психодиагно стика и психотерапевтические техники в конечном
итоге придут к необходимости искать и находить в человеке
метапотребности. Парадокс здесь заключается в том, что <высшая
природа> человека одновременно является и его <глубинной природой>.
Жизнь ценностная и жизнь животная - не две отдельные реальности, как
считают религиозные Мыслители и философы, как считает классическая,
имперсональная наука. Духовная жизнь (созерцательная, <религиозная>,
философская или ценностная жизнь) находится непосредственно под
юрисдикцией человеческого разума, стремление к ней послушно
человеческой воле. Классическая безоценочная наука, следуя
физико-химическому подходу к
новая гуманистическая наука готова принять высшее и
духовное как предмет изучения и исследования. Такое расширенное
понимание науки легитимизирует научные проблемы, взывающие к
исследованию, введет в круг научного познания вечные истины,
абсолютные истины, высочайшие ценности и т. д., не отрываясь при этом
от реальности и <есте-
ственнонаучности>, базируясь на фактах, а не на пристрастиях, на
человеческом, а не на сверхъестественном.
С практической точки зрения нельзя не отметить, что эти проблемы
труднее поддаются исследованию. Низшая жизнь препотентна высшей, а это
значит, что человек живет высшим во многом с позволения низшего.
Необходимые предпосылки для высшей жизни чрезвычайно многочисленны.
Речь идет не только об удовлетворении всей иерархии базовых
потребностей, но и о разнообразнейших <хороших условиях> (85),
необходимых для того, чтобы высшая жизнь стала реальностью. Требует
улучшения то, что мы называем <окружающей средой>, человек должен
освободиться от гнета экономических проблем, ему должна быть
предоставлена широкая свобода выбора и обеспечены условия,
способствующие реальному и эффективному выбору, необходимы более
синергичные социальные институты (83) и т. д. От ученых требуется
большая осторожность - мы пока не вправе говорить о равновероятности и
достижимости высшей жизни для любого человека, речь может идти только
о принципиальной возможности ее.
Считаю нужным пояснить свой тезис о надкультурном характере
метамотивации. Я утверждаю, что метамотивация является достоянием
человеческого вида, но сит общечеловеческий характер и не определяется
принадлежностью человека к той или иной культуре. В этом вопросе мне
часто приходилось встречать недопонимание, поэтому я попытаюсь иначе
сформулировать свою точку зрения: мне представляется, что
метапотребности имеют инстанктоподобную природу, то есть наследуемый,
общий для вида, характер. Но это справедливо до тех пор, пока речь
идет об их существовании в потенции, о неактуализированных
метапотребностях. В деле их актуализации роль культуры несомненна и
непреложна, но мы знаем, что культура не всегда добивается этой цели,
и это можно сказать о большинстве культур на любом отрезке истории