Данэя
Шрифт:
– Ну, ну! Не томи.
Ли старался говорить попонятней, чтобы суметь с первого раза довести до их сознания главное. Кое-кто из них может улететь в ближайшее время – поговорить с ними удастся не скоро. Важно, чтобы, сколько-то поняв его, они смогли запомнить как можно больше – и передать другим. Чтобы разносили по Малому космосу идеи Лала. В том, что они выполнят его просьбу и сделают это, он не сомневался нисколько – так же, как и в них самих: космическое братство – вещь самая надежная.
То, что он говорил, было настолько поразительным, что позабыли о его полете на катере в Большом космосе, подробности которого
Врач зашел на минуту, проведать его – даже садиться не стал, чтобы сразу уйти – но не ушел, тоже стал слушать. Остался стоять, скрестив руки на груди и прислонившись к стене рядом с дверью.
– Это должны узнать все. Вы расскажите другим – везде, где окажитесь. И они – дальше. Рассказывайте как можно подробней. Все, что поняли или пока только запомнили.
– Пока – больше и запомнили, чем поняли. Не так-то просто!
– Ничего: для начала – довольно. Кто сразу не улетит, почаще захаживайте ко мне. Будем обсуждать: в этом надо разобраться досконально. Капитан сказал, что эпоху кризиса нельзя считать прошедшей, пока человечество не уничтожит социальный институт неполноценных. Поэтому думайте – думайте как следует над тем, что я сказал вам. И ещё раз прошу вас: расскажите об этом другим – кому только сможете.
– Не беспокойся: сделаем. Но вообще-то... М-да!
– Не тушуйтесь, братцы. Мне было ещё трудней: я пока для вас отобрал только самое главное.
– Но если всё так, как ты сказал, почему – никто этого не видел?
– В этом-то всё и дело. Поэтому все должны теперь узнать.
– Ясно!
– Орлы Космоса, взлетайте-ка побыстрей – пока мне пациента не угробили! – вдруг скомандовал врач.
– А ты что до сих пор молчал?
– Потому, что ещё было можно. А теперь хватит, – я вполне серьезно говорю. И при прощании не вкладывайте всю силу чувства в рукопожатие: я не смогу сейчас сделать ему повторную пересадку кисти – уважаю чужие принципы, даже – новые.
И космонавты прощались с Ли наклоном головы.
... Через минуту после того, как они ушли, в двери снова появился Ги.
– Уговорил его дать мне посидеть с тобой ещё пять минут. Ну, и задал же ты мозгам баню, брат! Ты ведь знаешь: я никогда не боялся, да?
– Верно.
– А сейчас мне страшно: если то, что ты сказал, ну, всё – правда, то не может не быть страшно.
– И что думаешь дальше?
– Я – как ты: мы же с тобой всегда были вместе.
– Будет трудно.
– Ещё бы! Но мы-то – спасатели: “Если где-то случилась беда, наше дело – спешить туда!” Только как же так: как могло всё произойти незаметно? Тебе – тоже было страшно? Когда узнал – про это?
– Ещё как, – особенно когда Капитан сказал, что я сам чуть не угодил под отбраковку. При моем сложении был бы мне прямой путь в доноры, – и может быть, заштопали бы тебя моими кусками. Я ведь вначале терпеть не мог учиться, так что если бы не мама Ева...
А она в это время тоже не спала.
Сегодня ей, наконец-то, удалось собрать вместе достаточно большое количество своих бывших единомышленников. Это стоило немалого труда: движение против отбраковки, в котором они участвовали, зайдя в тупик из-за узости цели, как будто начисто выдохлось.
Участники движения, выходя из него, переставали встречаться друг с другом, разбредались и как будто исчезали. И неимоверно трудно оказалось вновь привлечь их к возобновлению борьбы. Пришлось отдельно говорить с каждым – убеждать в необходимости собраться вместе: многие старались уклониться от встречи. Даже те, кто работал с Евой на одном острове: при встрече они опускали глаза – не могли забыть, как в самый трудный момент оставили её одну. Лишь две из них прибыли вместе с ней на встречу.
Но, в целом, всё же набралось достаточно народа. Преобладали женщины. Разместились в загородном кафе, заняв его целиком.
Ева сообщила о встрече с Эей.
– Обстановка изменилась, коллеги. Идеи Лала открывают новые горизонты и указывают путь. Победа его идей неизбежна, и мы должны быть в первых рядах тех, кто выступит за их осуществление. Наше движение против отбраковки по существу являлось начальным этапом борьбы за возрождение социальной справедливости. Теперь пора снова воспрянуть духом – сплотиться и действовать.
Отозвались не многие. Кое-кто сразу ушел, но и среди оставшихся большинство сидело молча. Под конец осталось всего человек десять, двое из них мужчины-педиатры, остальные женщины, почти все педагоги трех первых ступеней. Но зато это были самые надежные.
Приступили к выработке конкретного плана возобновления действий. Обсуждали, прежде всего, меры привлечения к борьбе бывших участников: судя по сегодняшней встрече, этот вопрос и дальше не обещал быть легким.
Ограничение отбраковки не сопровождалось снижением требований к уровню знаний при переводе детей на следующие ступени: увеличилась нагрузка на педагогов, и возросла сложность их работы. Каждый из малоспособных детей, который раньше неизбежно попадал под отбраковку, требовал не только значительного дополнительного труда, но и индивидуального подхода: каких-то общих, хорошо отработанных методов работы с отстающими детьми было пока крайне недостаточно. Далеко не все педагоги были довольны этим, что тоже явилось одним из факторов спада движения.
Обсуждение этого вопроса, слишком не простого, сильно затянулось. Давно наступила ночь, но они продолжали дискутировать, пытаясь определить наиболее эффективные пути решения, и не думали расходиться. Слушая их, Ева поймала себя на мысли, что они снова сосредотачивают всё внимание на узко собственных вопросах, упуская из виду главные цели уже нового этапа их борьбы. И дождавшись, когда под конец спор их чуть утих, спросила:
– Стоит ли с самого начала заниматься только этими вопросами? Наш окончательный успех может быть обеспечен только восстановлением непосредственной связи детей и родителей: рождение сейчас детей самими матерями – неотложно необходимо. Появление Дана и Эи с собственными детьми создает иные условия, чем раньше. Если бы я не поторопилась сделать попытку тогда, то сделала бы первой это сейчас. Но меня навсегда лишили этой возможности: прошу подумать об этом вас.