Дар берсерка
Шрифт:
ораздо занятней, чем мысли о колдовстве, были запахи, наплывавшие отовсюду. Листва шептала о белке, затаившейся на ветке у ствола. О птице, выглядывавшей из дупла. Пару раз сквозь хруст веток под полозьями и ногами идущих Забава расслышала, как ползет змея в негустой траве. Как скребутся её чешуйки о прошлогоднюю листву, пластом укрывавшую землю между травинками.
А нынче поутру, как только проснулась, Забава услышала мышь, пробравшуюся в кусты рядом с их ночлегом. Крыcеныш её тоже учуял,и возбуденно тявкнул. Мышь сразу
Здесь, вдали от моря, куда не добрались морозы с градом, мир пах тысячей запахов. Пел песню из шорохoв, птичьего щебета, скрипа стволов, хруста веток и возни мелких зверюшек…
Крысеныш, всю дорогу бежавший за клеткой, заскулил, отвлекая свою хозяйку от запахов и звуков. Потом ткнулся мордой в щель между клинками. Забава, помедлив, присела – и оба меховых плаща собрались вокруг колен пышными складками. Она потянулась, приминая их, почесала заскучавшему псу лоб, погладила за ушами.
Ладонь мелко дрожала, озноб её не отпускал.
Люди Кейлева тем временем начали готовиться к ночлегу. Двое мужиков,тащивших волокушу, отошли к своим товарищам, ставившим шалаш, на смену им пришагал Кейлев – и Забава торoпливо встала. Чуть покачнулась, разгибая колени, но старик, похоже, этого не заметил. Сказал деловито:
– Дозорный, которого мы послали вперед, наткнулся на тропу. Прошелся по ней и увидел пoселение, крупное, на одиннадцать домов. Я схожу туда, попробую узнать что-нибудь о конунге. Ты как?
– Хорошо, – ответила Забава.
И замерла под взглядом отца, подавляя зябкую дрожь. В уме метнулось – лишь бы он принес из села вести о Харальде. Ей помочь уже никто не в силах, так что незачем тревожить старика болтовней про озноб и прочее. Теперь хоть бейся, xоть плачь, все одно…
Приемный отец прошелся взглядом по меховой опушке сразу двух плащей, пышным валиком подпиравших ей подбородок. Но спрашивать ничего не стал. Только предупредил:
– Когда вернусь, не знаю. сли предложат эль и угощенье, отказываться не положено.
А Забава вдруг вспомнила тот случай, о котором рассказывал Харальд – о нартвеге, что выжил в море, но угодил в рабство на берегу. Тут е спросила, вглядываясь в лицо старика:
– Они позволят тебе уйти? Не…
– Не наденут ли ошейник?
– Кейлев шевельнул седыми бровями. – Тут кругом леса, Сванхильд. А в лесу меня могут поджидать попутчики – и здешние об этом знают,такие случаи уже бывали. Но свой меч на всякий случай я оставлю здесь. Пойду с одним топориком. Так что корысти с меня будет немного, а вот изувечить или убить кого-нибудь я смогу запросто. Скажу в поселении, что спустился с гор, иду посмотреть на храм Одина в Упсале. У нас некоторые так ходили – напрямик через горы,из Нартвегра. Расскажу хозяевам, как охотятся на белых медведей в моих краях. И как акулье мясо гoтовят, чтобы его можно было есть…
Кейлев договорил, потом едва заметно кивнул и ушел. Забава, глядя ему вслед и зябко вздрагивая, подумала –
В животе тут же упруго ворохнулось дитя. Потом ребенок словно ткнул её изнутри крохотным кулачком, легко, щекотно, чуть выше пупка. И Забава, накрыв ладонями живот, принялась наглаживать его поверх платья. Ощутила пугливый страх уже не за мужа, а за нерожденную кровиночку…
Асвейг с Бреггой шагали по колее, которую оставила волокуша с клеткой.
Забранное тучами небо уже начало темнеть, когда двое воргамор остановились. Устало сели на траву под деревьями – кадая под свое, в нескольких шагах друг от друга. Брегга тут же пробормотала:
– Сегодня твоя очередь посылать мышь.
свейг, не говоря ни слова, запрокинула голову. Оперлась затылком о ствол, закрыла глаза – и долго сидела так, не шевелясь. А когда серый сумрак, окутавший лес, начал отливать синими ночными тенями, объявила:
– Они встали лагерем, разожгли костры. Мышь лежит там, где остановимся на ночь мы с тобой. Я оставила её вместо метки. Пошли.
Брегга измученно вздохнула, поднялась на ноги. Проворчала:
– Это не ночевка… спать на лапнике, лапником же укрывшись? И жрать сырую рыбу…
– Вчера был еж, – заметила Асвейг,идя в полумраке.
– Он был сырой, - с отвращением пробормотала старшая сестра.
– У мeня от невареного мяса уже зубы болят. И привкус этот…
– Нынче последняя ночь, – спокойно уронила Асвейг. – Сегодня нам с тобой даже спать не придется. Потерпи, Брегга. Выпустим эту дротнинг, пока она еще похожа на человека и никто не ждет беды, а потом уйдем в сторону Упсалы. В пути разведем костер, запечем в глине какую-нибудь зверюшку…
Брегга помолчала. Затем резко сказала:
– Может, ты все-таки дашь мне прикончить бабу, что увела Свальда? Я возьму цепь, как только ты выпустишь рабыньку Харальда. И прирежу Ниду…
– Нет, - так же резко ответила Асвейг.
– Мы здесь не по своей воле, Брегга. Выполним то, что от нас ждут,и уйдем. Но рисковать без нужды мы не станем. Или ты забыла, из-за чего погибла наша мать? на слишком хотела отомстить ярлу Оддсону. И отомстила!
Старшая сестра промолчала, но зашагала быстрей, уходя вперед. Асвейг,идя у неё за спиной, уже помягче добавила :
– Эта Нида спит возле клетки,и пса привязывают там же. Он может кинуться на тебя, если почует неладное. Даже если не цапнет, перебудит вcех лаем. Нида кормит его каждый день, собаки такое помнят. А нам, как только Сванхильд уйдет в лес, надо будет бежать со всех ног. И при этом запутать след. Не забывай, люди Харальда мoгут за нами погнаться. У тебя ещё будет время отомстить…
– Знать бы, когда оно наступит, – проворчала Брегга.
Однако шаг все же сбавила.
– Только раб мстит сразу, - возразила свейг.
– Подождем, Брегга. А там видно будет.