Дар берсерка
Шрифт:
– Только я совсем не знаю свою сестру Труди. Она жила в Эйберге, а я в окрестностях Упсалы. И пока в наши края не пришло ваше войско, у меня не было нужды в её защите.
– Так ты теперь сирота?
– быстро спросил Гейрульф, отпивая эль.
И Асвейг наконец-то честно ответила:
– Да.
Больше Гейрульф ни о чем не спрашивал. Молча занялся едой и элем, время от времени подсовывая ей нож. Делал это быстро, не размениваясь на слова. В остальном почти не замечал своей соседки…
Однако свейг все равно нравилось сидеть рядом
на понимала – люди осторожны в словах. И не сиди тут сестра новой дротнинг, эти мужики говорили бы совсем о другом. О сегодняшней свадьбе, о бабах, окружавших Харальда. том, что конунг прежде хотел убить этих баб. Асвейг чуяла настороженность и скрытую враждебность, текущую со всех сторон, но…
Но здесь не было ярлов Сивербё, старавшихся угодить новой хозяйке Упсалы – той, что водила за собой аральда, как теленка на веревке. Не было одурманенного Свальда, в котором подспудно вызревало зерно ненависти – для её чутья воргамор напоминавшее гниющий зуб. А самое главное, тут не было Харальда, при виде которого Асвейг всегда одолевали недобрые воспоминания.
И здесь никто не ощущал того, что она чувствовала. Здесь можно было думать свободно!
Пир шел своим чередом. Ярлы и хирдманы произносили здравницы, чаши пустели, снова наполнялись…
К бочке со свадебным элем, поставленной перед помoстом, Харальд прогулялся вместе с Труди. Они напоили друг друга элем прямо возле бочки, и Турле с Огером, как старшие родичи, по очереди прокричали им здравницы.
Потом Харальд молча вернулся за стол. Сидел там одеревенелo, бесстрастно глядя перед собой. Змея над его плечом сверкала в свете факелов ярким серебром.
Сидевшая рядом Труди улыбалась смущеннo и радостно. Только время от времени, когда она бралась за чашу с элем, на лице у неё появлялось скучающее выражение.
Свальд, устроившийся на краю стола слева от Харальда, смотрел улыбчиво. Но было в его улыбке что-то неуверенное. И время от времени он хмурился…
Зато в улыбке Брегги горделивой уверенности хватило бы на двoих.
Воины кричали, хохотали и пили эль.
Волчица осторожно пробежалась вдоль вала – подальше от факелов, горевших вокруг столов. Тенью прокралась за задней стеной кухни. Там принюхалась к мясным запахам, прислушалась к смешкам и быстрой поступи рабынь, таскавших еду и питье на столы. Затем скользнула к пепелищу.
Черные угли горько, остро пахли огнем. За ними, на той стороне, высился помост…
Помост, где в ряд сидели люди – а среди них тот самый человек, за которым она охотилась. Косицы его куда-то исчезли, но шерсть на голове осталась все той же, пегой. Пепел с белым, шерстина к шерстине.
И появилось еще кое-что. Над плечом у человека теперь поднималась змея, блестевшая до отвращения ярко. Змеиная морда еда заметно покачивалась в воздухе.
Вожак, метнулось в уме у волчицы. Странный, но
Она беззвучно оскалила клыки, не позволяя себе зарычать – чтобы не услышали люди. И замерла, глядя из темноты на человека с пегой шерстью. ещё на человеческую самку, сидевшую рядом с ним. Пoчему-то ей это не нравилось….
Мое место, вдруг поняла волчица.
Мoе!
Первым её желанием былo кинуться вперед и вцепиться в горло наглой самке. Но вместо этого волчица пробралась по пепелищу Конггарда. И села возле кучи обугленных бревен – поближе к помосту, однако там, где её надежно прятала темнота. Пригнула голову, исподлобья глядя на людей и принюхиваясь к запахам.
В животе у волчицы вдруг толкнулся щенок. Она снова оскалилась. Тени внезапо стали ярче, засияли черным и белым…
Труди пoчуяла волчицу, как только та подошла к пепелищу Конггарда. Подумала изумленно – волк?! Самка?! Здесь, на подворье? Это же…
Она пришла, блеснуло в уме у Труди. Все-таки пришла! Не забыла своего двухголового мужика, не испугалась людей!
Но если жена Харальда здесь – значит, Локи подстроил ей побег не для того, чтобы отловить и затем опробовать на ней магию йотунов?
Труди покосилась на пепелище. Волчица была там. Пряталась, но не уходила.
Как жаль, что нельзя натравить на неё людей, мелькнуло у Труди. Крикнуть бы во весь голос – там волк! И посмотреть, что будет…
Но если Рагнарёк в волчьем брюхе жив, то сила его защитит бабу. Стоит кому-то из богов сказать хоть слово, сделать хоть один шаг в сторону Рагнарёка, как он прикроется ото всех щитом из чужой силы. На озере Россватен в этом убедились асы, а в Йорингарде – она сама.
Там не помогло даже то, что я ушла, раздав приказы, раздраженно припомнила Труди. При нужде Рагнарёк и её силой не побрезгует, зачерпнет…
Но сейчас в этом не было нужды. Пусть упсальский фьорд мелковат, пусть Мировой Змей не может заползти в его неглубокое устье – но в аральде нынче плещется дар Одина. Это тoже сила. И она принадлежит дракону, как всякий дар, покинувший руки дарителя.
А хуже всего то, что рядом может прятаться Локи, быстро подумала Труди. Силы прадеда Рагнарёку хватит с избытком. И хозяйкой этой мощи станет обернувшаяся баба!
Труди быстро потянулась туда, где в темноте затаилась волчица. Ощутила идущие от неё глухую ярость и ревность…
Зверь помнил слишком многое из своей прошлой жизни.
Если волчица получит мощь Рагнарёка в придачу к своим клыкам, добром это не кончится, решила Фрейя-Труди. Даже если зверь сейчас уйдет, потом он вернется. И нападет, когда меньше всего этого ожидаешь.
Узнать бы ещё, как волчица миновала частокол и стражу? Вдруг её привел сюда сам Локки? Отeц лжи умеет ходить по мирам. А уж застать кого-то врасплох, появившись в чужой опочивальне – его любимая забава…
Уголки губ Труди дернулись – то ли неприязненная усмешка,то ли слабая улыбка. Потом она нахмурилась.