Дар берсерка
Шрифт:
– Послушный, значит?
– пробормотал мужик.
Старший над стражниками молчал. И лениво наблюдал – все какое-то развлечеие. Только когда воин двинул рукой, а наконечник копья взрезал грязное,измазанное чем-то серым плечо раба у самой шеи, старший бросил:
– Хватит, Гисль. Его хозяину не понравится, если раб потом не сможет работать. И я не буду врать, когда Эгиль Хромой придет сюда за ответом. Или у тебя есть лишние марки?
Свальд, словно вторя ему, забормотал:
– Кровь идти, Эгиль
Копье отдернулось.
И Харальд, уже задыхавшийся в кровавoм тумане – но не от боли, а от чужой наглости, когда его разве что за зад не щупали, как бабу акую-то – вдруг сообразил, что слишком долго молчит. Хотя стoйкость рабу не положена.
н выдавил нечто, похожее на придушенный хриплый стон. Переступил с ноги на ногу, покачнулся влево-вправо – вместе с оглоблями, которые держал крепкой хваткой. Телега заскрипела, чуть подалась назад.
– Проезжай! – крикнул старший над стражниками.
Воины расступились. Харальд, не разгибаясь, качнулся вперед, широкими шагами начал мерить дорогу. Щурился, губами на ходу плямкал, морду кривил, как положено дурачку – потому что стражники теперь смотрели и справа,и слева. Из пореза теплой струйкой текла кровь…
За воротами открылся огромный конунгов двор, вытянутый с востока на запад, с черной махиной Конггарда по правую руку. Харальд, зыркнув исподлобья, потянул телегу к колее, проходившей у поднoжия вала справа – и нырявшей в узкий промежуток между зеленым склоном и Конггардом.
Бывать за частоколом ему не приходилось – сюда он приплывал как один из ярлов, каких много на Севере. Но кухня должна была стоять рядом с домом, где пировал конунг. Чтобы рабыни не плутали пo крепости с едой, чтобы хозяину не приходилось потом давиться остывшим мясом. Да и колею, идущую в ту сторону, мoгли оставить лишь телеги с припасами.
Вот только над Конггардом совсем недавно летали вороны…
– Кольскег, – пробормотал Харальд, когда ворота остались позади. – лянь на небо. Тех орлов, что каркают, нигде не видно?
– Нет, – как-то сдавлено ответил воин.
Люди начинают догадываться, что к чему, хмуро подумал Харальд. Осознают, хоть и боятся признаться самим себе, что врата Вальхаллы для них уже никогда не откроются. Причем в любом случае, как бы они не поступили. Останутся верны своему конунгу и клятве – не угодят Одину. Нарушат клятву, бросят конунга – не попадут после смерти в Асгард, как клятвопреступнии.
Повозка мягко заколыхалась на колеe, поросшей подорожником. Проплыла мимо задняя стена Конггарда – собранная из гладко обтесанных, просмоленныx бревен. Следом показалось строение из камня, с крышей, поросшей травой.
Кухня. И пахлo от строения едой,и над скатами вились два дымка. Но время ужина ещё не настало, поэтому рядом никого не было. Дверь
Колеса повозки скрипнули в последний раз.
И Харальд наконец выпрямился. Мельком порадовался тому, что багровое зарево перед глазами успело немного выцвести, затем качнулся к телеге. Сунул руку под битых гусей, выдрал из-под них секиру, густо облепленную перьями и белым пухом. Бросил Кольскегу с Эйнаром:
– Вы двое – постойте тут. Смотрите в оба.
Парни молча кивнули. ба были невысокими, худыми,и смахивали на рабов, даже не горбясь. Собственно, поэтому Харальд и взял их с собой в крепость…
Свальд, уже доставший со дна повозки короткий меч, первым влетел в кухню. С разбегу придавил к стене высокую статную женщину – свободную, судя по её одежде из тонкого полотна. Прошипел:
– Где Ингви? В Конггарде?
Харальд забежавший следом, захлопнул дверь. Остальные бабы, одетые погрязней и победней, оцепеневшие при виде Свальда, тут же с визгом сгрудились в углу.
Но та, которую Свальд держал за горло, молчала. Моргала, хватала воздух ртом, обеими руками вцепившись в запястья Свальда – и упрямо молчала.
Харальд мазнул серебряным взглядом по рабыням, хныкавшим в углу. Бросил, показав им для острастки секиру:
– Тихо!
А потом шагнул к брату. Буркнул:
– Дай-ка я.
Свальд послушно отступил – но не назад, а в сторону, к громадному очагу, над которым жарилась пара свиных туш. Молча отодрал себе ляжку в коричневых корочках, вцепился в неё зубами, уже направляясь к выходу.
Харальд хвататься за женское горло не стал. Просто прислонил секиру к стенке – и обхватил ладонями голову бабы, кашлявшей после рук Свальда. Надавил пальцами на веки, уставился в испуганные, какие-то мутноватые глаза. Хотел было спросить про Ингви…
Но вспомнил вдруг о Сванхильд. И спросил совсем о другом:
– Мёре из Стунне. Она здесь? Ты готовишь жратву не только для Ингви, но и для женского дома. Выходит, должна знать, появился ли там лишний рот. Ну? Гостит сейчас в крепости какая-нибудь баба?
– Мёре не знаю… – сквозь кашель выдавила баба.
Харальд стиснул её щеки еще сильней. Прищурился, наливаясь злобой.
– Эта! Только что тут была! – вдруг выкрикнула повариха.
– Труди…Труди, дочка унира! Она не отсюда! Ещё еду взяла для какой-то гостьи!
И прозвучало это настолько неожиданно, что Харальд неверяще оскалился. По лицу бабы, по её широкой налобной ленте, по мутновато-голубым глазам тут же потекли красноватые переливы – точно разведенной кровью плеснули…
Труди тут, подумал аральд. Оскал на его лице перерос в улыбку.