Дар берсерка
Шрифт:
аральд, не глядя на него, вскинул открытую флягу. Запрокинул голову, глотнул, не касаясь губами горлышка.
Яд Ёрмунгарда студеным комком прокатился по горлу,и язык онемел. Он замер, прислушиваясь к себе.
На лопатках вдруг зачесалась кожа. Так зазудела, что Харальд даже зубами скрипнул от желания пройтись по ней ногтями. Причем свербело как раз там, где в спину вросла змея.
В прошлый раз, на драккаре, когда он вот так же глотнул яда, зуд был не таким сильным. И чесалось ниже,там, где шрамы. Сейчас все было
– Свальд, глянь, что там со змеей, – велел Харальд, разворачиваясь спиной к щелястой двери.
Брат шагнул к нему, уставился на лопатки. Сообщил:
– Все по-прежнему. Змея различима, но она срослась с телом. Сплющенная, будто дохлая. Наружу из кожи не торчит, и узор на ней блестит, словно соплями намазанный. что случилось, Харальд? Тебе не по себе? Может, не следовало хлебать яд, словно эль?
– Так надо, - буркнул Харальд.
– В прoшлый раз, на озере, мной управлял Один. Я тогда чуть не задушил Сванхильд… хочешь оказаться на её месте?
– Нет, – серьезно ответил Свальд.
Харальд опустил на землю первую флягу,ту, что с ядом – и поднял вторую, с кровью Ёрмунгарда. Выдернул из ножен, прицепленных к веревке на поясе, нож, облил его кровью. Подумал – яд родителя для врага, кровь для себя. Прежде от крови Ёрмунгарда в нем пробуждалась сила отца вместе с его жаждой чужих мук. И уходили мысли. Конечно, в бою с богами затуманенный разум не лучшее подспорье. Но если положение станет безвыходным, нож станет последней надеждой…
Харальд, нахмурившись, отложил вторую флягу. Подцепил с земляного пола свою рубаху, заправил рукава внутрь, превратив одежку в подобие куля. И сунул туда секиру. Объявил:
– Пора. Эйнар, наверно, уже рядом с кухней. Я пойду первым, ты за мной.
Свальд кивнул. Потом прижал к груди руку с мечом – ту, на которой поблескивала рукавица. Наклонился, другой рукой одернул незапоясанную рубаху. Грязный подoл повис с двух сторон, закрыв по бокам оружие и ладонь, на которой горела начищенным железом рукавица.
Главное, не споткнуться на бегу, насмешливо подумал Свальд, шагая к двери. Сутулиться придется так, чтобы не было видно меча, приатого к телу. И лезвие клинка окажется рядом с тем местoм, что дорого каждому мужику. Как бы главного лишиться…
Пока Исгерд евала запеченную свинину, Труди молчала, не сводя с неё глаз. Но едва Исгерд взялась за чашу с элем, девка выпалила:
– Почему мои сестры не уплыли на Ютланд? И где сейчас отец?
Исгерд сначала глотнула эля, потом ответила:
– Конунг Гунир погиб, Труди. Брегга с Асвейг оплошали в Йорингарде, поэтому Харальд кое о чем догадался. Он пришел к твоим сестрам, чтобы допросить их. И застал там Гунира…
Слова текли, складываясь в историю. Исгерд уже рассказала про цвергов, дошла до Одина – и вдруг заметила, что творится с Труди.
Дыхание младшей Гунирсдоттир
– Не горюй, Труди, - громко сказала Исгерд, решив, что падчерица думает об отце. – Мы отомстим за конунга…
Младшая Гунирсдоттир рассмеялась – хрипловато, без той звонкости, что плещется в смехе юных девиц. Лицо её словно засветилось изнутри, став другим, хотя ни одна черточка не изменилась. Глаза сверкнули, на щеках темно-розoвыми пятнами проступил румянец.
И по коже Исгерд почему-то побежали мурашки.
– Сейчас не до смерти Гунира, – объявила Труди, вскидывая голову.
– А о цвергах и ваших девках поговорим потом. Ёрмунгардсон пришел! Хугин и Мунин заметили рукавицу Тора возле Конггарда. Отродье Змея здесь!
Свала, успевшая отойти к oкну,торопливо шагнула к Труди. Исгерд, вскочив с сундука, пробормoтала:
– Ты знаешь, где Харальд, госпожа? И что теперь?
Труди одно мгновенье молчала, разглядывая двух воргамор. Потом уронила:
– Змееныш укрылся в каком-то сарае. Но Один уже вошел в тело Ингви. н здесь… слышите?
Где-то вдали загнусавил рог. Звук был тихий, едва слышный, но у воргамор от него свело зубы. И виски кольнуло легкой болью.
– Золотой горн Гъялларгорн поет! – бросила Труди. – Битва вот-вот начнется! Хеймдалль, хозяин горна, шлет весть об этом в море, Нъёрду, который сторожит уснувшего Ёрмунгарда! Вороны кружат над Упсалой, боги покидают Асгард! Они не могут прийти в своем обличье,из-за бабы Харальда… но они войдут в тела людей! И если асы победят, то дракон будет скован, а мост Биврёст снова коснется земли Мидгарда!
– Великой удачи владыкам сгарда! – быстро сказала Свала.
Труди в ответ улыбнулась, став ослепительно красивой – белые зубы, алый румянец и чистая, светящаяcя голубизна глаз. Уронила:
– Да, удача нужна всем, даже асам. Но если удача их покинет, то останусь я! Если копье Одина не одолеет Змеиное отродье, если меч Фрейра не поставит его на колени – тогда наступит мой черед! А вы получите власть над Севером, как мечтали!
Труди договорила и зашагала к выходу. Свала догнала её, на ходу стягивая свою накидку. Укрыла плечи младшей Гунирсдоттир соболиным мехом, сдернула с колышка возле двери плащ – и выскочила следом.
Исгерд тоже пошла к выходу. Подумала совершенно спокойно – сейчас я увижу битву великих…
Она нахмурилась на ходу, ощутив сомнение.
Чем все это кончится? Боги ненавидели Локи, всегда потешались над ним – но так и не решились его убить. А может, они пытались, только не смогли? И хвастливых саг об этом, понятное дело, сочинять не стали?
Исгерд переступила порог и зашагала по проходу, продолжая размышлять. Две любопытные девки, заслышав частые шаги, выглянули из опочивален – но воргамор не обратила на них внимания. Мысли текли…