Дар берсерка
Шрифт:
Те, кто сияют синим – боги, пролетело в уме у Харальда. Что-то их многовато…
– Он еще трепыхается, – изумленно и недобро сказал Ингви, единственный глаз которого казался теперь Харальду черной бусиной, упавшей в синеву. – Фрейр, придержи его!
Мужчина, стоявший рядом с одноглазым, вскинул меч – сейчас, после всего, показавшийся Харальду черной полосой в редких белых искрах. Хозяин меча зачем-то замахнулся, хотя стоял далековато для удара. Но с места так и не сдвинулся.
Зато клинок, вылетев из его руки, метнулся вперед. Сам продолжая в полете
Харальд дeрнулся в сторону, уходя из-под удара. Плечoм оттолкнул Свальда, чтобы не подставлять под меч неприкрытую спину брата.
Он потратил на это лишь долю мгновения – но ту самую, что была нужна самому. И поплатился. В плечо у самой шеи врубилось лезвие. Особой боли Харальд не ощутил, но покачнулся от удара. Услышал, как острая сталь скрежетнула по ключице…
И тут же меч стремительно отдернулся.
Свальд крутнулся на месте, помянув Хель, и возник вдруг перед Харальдом. Меч, смазанный ядом, брат уже перекинул в левую руку – а правой в прыжке попытался ухватить черный клинок за рукоять.
– Бей его! – закричали где-то в стороне.
С помоста тут же прилетела пара копий. Одно из них чуть не воткнулось Харальду в бедро. Свистнули стрелы, нацеленные в Свальда.
А Харальду в глаза внезапно бросилось – рукавица Тора на правой ладони Свальда теперь почернела. Она тоже лоснилась белыми искрами, совсем как меч, дравшийся сам по себе…
Свальд уже приземлился и присел, разворачиваясь к синим силуэтам. Снова свистнули стрелы, он выдрал из тела одну из них, неглубоко вошедшую меж ребер. К нему метнулся кто-то из богов, высоко занося топор – лезвие которогo показалось Харальду светлым мазком на сером покрывале мира, в красных и синих силуэтах…
Там тепло, мелькнуло вдруг у Харальда. Это красное означало тепло!
И сознание скрутила ненависть. Под лоечкой сразу голодно засосало. По телу потек холод, стук сердца почти затих – точно крови уже не осталось,и сердцу больше нечего было гонять по жилам.
Гунгнир, застрявший в животе, больше не ощущался. Совсем, словно исчез или сросся с телом. Зато навалились голод, холод…
И жадно, до безумия, захотелось живого тепла. Внутри вспухла и колыхнулась стылая злоба. Добраться бы сейчас до синих силуэтов. Это из-за них ему было голодно и холoдно. А потом отловить бы людишек, горевших теплым, красным светом – но стоявших в отдалении, за синими фигурами.
Ингви-Один не подпускает их нарочно, вдруг метнулось в уме у Харальда. Чтобы не позволить ему согреться.
Значит, сначала Один, тут же решил он. следом услышал непонятные лопающиеся звуки. Спину захолодило. И левая рука наконец-то шевельнулась!
Вовремя – потому что черный меч, летавший по воздуху, ударил сбоку, от земли. аральд наотмашь отбил его лезвием секиры. улко звякнуло, непонятно блеснуло…
Свальд тем временем крутулся на месте. Прыгнул навстречу мужчине с топором, пригнулся и полоснул перед собой отравленным клинком, пустив лезвие слева направо, низко, на уровне бедра.
Его противник не успел увернуться – то ли тело ему попалось чересчур тяжелое,
Лезвие зацепило синий силуэт, бог хрипло охнул и завалился на спину, съехав к ногам Свальда. Синева в теле забилась сполохами – и в этот момент ярл Огерсон, припав на одно колено, полоснул по упавшему мечoм. Наискосок, разрубая бога от груди до бедра. Синее ярко полыхнуло…
Харальд покачнулся.
Серое небо вдруг засияло – переливами белыми и жемчужными. Придвинулось ближе, нависло над головой. И позвало…
Мир, на который он смотрел, сoдрогнулся.
Ещё не все потеряно, мелькнуло у Свальда.
Боги засели в человеческих телах – но колдовать они не могут, иначе не стали бы хвататься за мечи. Тут и гадать нечего.
Конечно, клинок, танцевавший в воздухе – тоже колдовство. Но из волшебного оружия у асов, если верить скальдам, имелся только молот Мьёльнир, копье Гунгнир и меч Хундингсбана, который сражается сам по себе. Молот боги потеряли еще зимой, копье, похоже, сейчас засело в животе у Харальда…
Осталось лишь поймать меч, плясавший в воздухе и похожий на ту самую Хундингсбану. И асы лишатся своего последнего колдовского оружия. А потом можно будет померить им рост длиной своего клинка. Этого же он завалил?
И Свальд, уже вскакивая, мeльком глянул на крупного парня, валявшегося у его ног. Тело молодого мужика было разрублено от правого плеча до левого бока, из краев огромной раны стесанными зубьями выступали ребра. Крови вылилось столько, что земля под босыми ногами Свальда размокла.
Ярл Огерсон глянул на тех, кто стоял выше по склону, в десятке шагов от него. И отступил, поскользнувшись на мокрой траве. Чуть не упал при этом, равнодушно подумал – кровь стекает вниз, надо бы отойти, чтобы не прыгать рядом с полосой размякшей земли. Но Харальд торчит на месте, а Хундингсбана опять летит…
Над головой Свальда, обрывая его мысли, ярко блеснула светлая сталь меча. И он снова прыгнул, косясь одним глазом на богов.
Однако на этот раз Свальд даже не пытался отловить в воздухе рукоять клинка. Вместо этого он замахнулся мечом, покрытым ядом Ёрмунгарда – метя так, чтобы лезвием сбить на землю Хундингсбану. Тот самый клинок Фрейра, сражавшийся без руки на рукояти.
Ударил Свальд изо всех сил. И попал. Скрежетнуло, как-то непонятно блеснуло, и меч отлетел к подножию вала. А Свальд, приземлившись, заметил, как двое людей в ярких плащах – двое богов? – бросились к Харальду.
К Харальду, ставшему другим за то время, пока Свальд отбивался.
Брат почему-то почернел. Весь. Шея раздулась, двумя крутыми скатами стекая от ушей к плечам. Тело Харальда теперь походило на кусок ночной тьмы, грубо вырубленный топором из мрака.
Широкая багровая рана под ребрами с правой стороны потемнела, но торчавший из неё обрубок копья алел по-прежнему свежо и ярко. Рану на плече точно присыпали пеплом.