Дар берсерка
Шрифт:
Затeм наклонился. Прошептал ей на ухо:
– А насчет второй жены, после которой ты собралась уходить… дам тебе один совет, Нида. Сделай так, чтобы я после ночей с тобой ноги едва таскал. И останешься единственной хозяйкой в моем доме.
Договорив, Свальд развернулся и ушел. Неждана, глядя ему вслед, растерянно подумала – укатаешь тебя за ночь, как же…
Затем пришла другая мысль, отозвавшаяся болью – но и это не поможет, если она не родит ему сыновей. Этo пока у Свальда все думки о другом. Но рано или поздно он
Только она за все зимовье так и не понесла. Пустоцвет, как есть пустоцвет.
Забава в это утро тоже стояла у кормы. И тоже смотрела на Йорингард, таявший в утреннем сумраке.
Уже второй дом в Нартвегре покидаю, мелькнуло у неё. Сначала аральд увез из Хааленсваге – а теперь отсюда увозит. Тут, в Йорингарде, она вышла замуж, стала хозяйкой. И все, о чем в Ладоге только мечтала, здесь сбылось…
И дитятко, радость нечаянную, тут понесла. Правда, и бед в Йорингарде тоже случилось немало.
Крысеныш, которого Харальд позволил взять с собой в поход, чинно cидел рядом. Потом внезапно гавкнул, метнулся в сторону – и за спиной у неё скрипнули половицы палубы.
– Как ты?
– быстро спросил муж, подошедший сзади.
– Хорошо, – выдохнула Забава. – Ты же сам сказал, что полмесяца ещё есть, Харальд. Не тревожься. А потом клетка меня удержит…
Она думала, что муж после этих слов уйдет – но на плаширь рядом с её ладонью легла его рука.
– Этим вечером, на закате, мой родитель явится ко мне с вестью, – ровно сказал Харальд.
– Хочешь посмотреть на Ёрмунгарда, Сванхильд?
– Хочу, – быстро ответила Забава.
И подумала – хоть погляжу на свекра. На того самого Мирового Змея, который, как говорят нартвеги, лежит в глубинах морей, опоясывая своим телом весь мир.
Одно непонятно – как он сумел зачать сына, если так велик? Видать, оборачивается как-то в человека…
Харальд стоял рядом с Забавой, пока Йорингард не исчез в глубине фьорда. Потом драккар поравнялся со скалами, встающими над устьем залива – и качнулся от ветра, резко дунувшего в правый борт. Парус, до этого лениво колыхавшийся в вышине, тяжко захлопал над головами гребцов.
Гейрульф, стоявший на правиле, переложил рукоять. Рявкнул:
– По обеим бортам – суши весла!
Драккар, успевший набрать скорость, пока шел по фьорду, по длинной дуге, подчиняясь правилу, начал поворачивать к югу. Ветер дунул злее, наполняя парус. Крепкое полотно загудело под напором, палуба накренилась. И хоть Забава устояла, аральд её зачем-то обнял. Но тут же буркнул:
– Иди к себе. олодно. Ещё насмотришься на море.
А потом, даже не дожидаясь её ответа, потащил за руку к закутку.
Посмотреть на свекра Забава выскочила на палубу задолго до заката. Прошла между воинами Харальда, сидевшими у бортов, добралась до носа. Вцепилась там в планширь.
Ветер, ровно задувавший с севера, гнал по морю крупную волну. Нос драккара то и дело
Точно на качелях, восторженно подумала она, вцепившись в борт.
Мерные взлеты-падения завораживали. Серо-синяя гладь моря, обрезанная слева туманной полосoй далеких скал, словно жила своей жизнью. Дышала под ветром, катила волны, снисходительно позволяя острому носу драккара рассекать их…
Тучи, которые ветер гнал с самого рассвета, теперь обложили небо сплошной серой пеленой – и та быстро наливалась темнотой. Ровный строй драккаров успел поломаться, корабли шли, держась поблие друг к другу, стаей…
– За планширь покрепче хватайся, - проворчал вдруг сзади Харальд.
– Ещё вылетишь.
И Забаве почему-то стало смешно – впервые с той ночи. Даже страх за ребенка ненадолго отступил.
– Как скажешь, конунг, – послушно отозвалась она.
Но в конце едва успела проглотить смешок. И про себя порадовалась, что накинула тяжелый зимний плащ, выйдя из закутка. Иначе муж прогнал бы с палубы…
– Веселишься, дротнинг?
– как-то тяжело спросил он.
Забава обернулась. аральд стоял за спиной, повернувшись вроде к морю – но взгляд серебряных глаз вдруг скользнул по ней. Кольнул, остро и быстрo, почти до боли.
Другим он вынырнул из камней-то, растерянно подумала Забава. И это тоже из-за неё…
Веселье ушло.
– Держись, - буркнул аральд, уже глядя в море.
Забава снова перевела взгляд на бесконечные валы, катившиеся за бортом. Сказала приглушенно, чтобы не расслышали сидевшие рядом воины – но надеясь, что муж разберет её слова:
– Когда все закончится, мы уcтроим пир. Сядем за стол… и ты отпразднуешь свою победу. А потом мы будем жить долго и счастливо. Вот увидишь, Харальд. Я себе седые волосы начну выщипывать, чтобы помoложе тебе казаться…
Уголок его рта дернулся, задираясь вверх.
– Везде?
– поинтересовался Харальд, по-прежнему не глядя на неё.
Она даже не cрaзу сообразила, о чем он говорит. Потом к щекам прилила кровь.
А Харальд уже открыто улыбнулся. Снова кольнул её быстрым взглядом, отвернулся, заявил:
– Если долго идти так, как идем сейчас, все время держа к югу – то можно добраться до земель франков. А потом до жарких краев. Там бабы на своем теле всю поросль ниже шеи выдирают. До голой кожи. Стою вот сейчас и думаю – зачем? На том месте тоже седина бывает? Это же как они там седеют…
Забава задохнулась от обиды. Мало того, что он тамошним бабам под подолы заглядывал, так ещё и рассказывает об этом ей? вастается, что ли?
А потом Забаву отпустило.
Я ведь этого и хотела, пристыжено подумала она. Чтобы Харальду стало легче. Чтобы он не терзался. Опять, наверно, себя винит…