Дар памяти
Шрифт:
После звуков объятий и поцелуев – ох уж эти испанцы!
– дверь хлопает.
Ромулу выходит за границу чар, и те падают.
Все слышал? – спрашивает он, глядя на палочку, которую я не успел спрятать.
Вид у него безрадостный, но, как я понимаю, это относится совершенно не ко мне.
Не все, - решаю, что так у меня гораздо больше шансов обо всем узнать. Яд сам просится в голос: – Что это за конференция, о которой ты мне ни слова не сказал, и куда это вы собрались идти?
Он пожимает плечами, не глядя на меня, идет на кухню, ополаскивает чашку, ставит
Идти – это к книге судеб. Она в горах, и к ней можно сходить раз в жизни и, если пройдешь все препятствия, получишь предсказание-подсказку для решения проблем. У нас проблемы в роду, как ты знаешь. А про конференцию… Нет никакой конференции. Соврал, чтобы к крестному на исповедь не ходить в выходные. Чтобы… не рассказывать ему про тебя.
Слишком спокойно. Спина такая прямая, словно он ее натянул до предела, и в ней вот-вот появится трещина.
Провожу по ней рукой, собираясь привлечь его к себе.
Не надо! – почти вскрикивает он, но не поворачивается.
Отстраняюсь. Капля из незакрытого до конца крана с оглушительным шумом разбивается о раковину.
И как часто ты ходишь к исповеди?
Раньше каждую неделю, - отвечает он, чуть-чуть помолчав. – С тех пор, как познакомился с тобой – ни разу.
Твой крестный…
Мой крестный мне вместо отца! – выкрикивает он с яростью и поворачивается. – А теперь я все больше и больше отдаляюсь от него, Северус!
И замолкает. Теперь та же поза, только к раковине спиной. Мда, разнообразие небольшое…
А без исповеди общаться с ним никак нельзя? Даже в Англии есть католическая магическая церковь, можешь туда сходить на исповедь…
Я не знаю… Я не хочу об этом рассказывать вообще никому.
Но ведь тайна исповеди – на то и тайна.
Да, но если я не пойду на исповедь к нему, я должен буду сказать, что хожу к кому-то другому. А это его наверняка обидит.
А без исповеди вообще никак? Сказать, что ты уже вырос? Это обязательное условие существования?
Вот идиот! Взгляд у него настолько растерянный, что сразу видно, что это действительно не приходило ему в голову.
Давай так – дай мне слово, что ты не будешь обсуждать наши отношения, даже рассказывать о наших отношениях никому, пока я не разрешу этого.
«Наши отношения» звучит пугающе, но если бы я сказал «не рассказывать про меня», он, наверное, мог бы решить, что это можно сделать как-то завуалированно. В любом случае, его лицо светлеет. Переложить ответственность проще, чем решать самому.
Ага, - говорит он, протягивая мне обе руки, – даю слово. – Потом поднимает взгляд: - Как ты думаешь, Хуан Антонио намекал на то, что Анхелика от отца беременела?
Я не сразу понимаю, о чем он, а он мотает головой:
Нет, не может быть. Или может?
Не знаю, каким чудом я вытаскиваю его отсюда.
Мы аппарируем на знакомую набережную, и с нее – на усыпанный мелкой галькой пляж. Я снимаю куртку, которую трансфигурировал из мантии, и стелю ее, чтобы Ромулу сел. Потом устраиваюсь
Мне страшно, - говорит вдруг Ромулу.
Я молчу.
Нам не надо встречаться в квартире.
Я тоже об этом думал, но пока более подходящих вариантов не нашел. Мой дом вроде бы защищен, но о нем знает как минимум Альбус, а теперь все, о чем знает Альбус, ненадежно.
Мне выделили долю из наследства, - продолжает Ромулу. – Рита не живет на мои деньги, у нее было маленькое наследство после смерти отца и аврорская зарплата, она очень самостоятельная и не хотела сидеть на моей шее. – Он вдруг замолкает на несколько мгновений, потом говорит с горечью: - Я обещал сделать ее счастливой, а теперь… Я же ничего не могу. Эрнесто прав – я рохля. Все ожидали от меня большего. Рита, мама. А я вечно всех подвожу. Это тебе сейчас кажется, что я на что-то гожусь, а потом ты увидишь, что я слабак, и будешь презирать меня.
Привлекаю его к себе. Это невозможно, чтобы я стал его презирать. Невозможно.
Это ты сейчас так думаешь, - повторяет он, выпутываясь из моих объятий. – Но неважно. Я хочу быть с тобой столько, сколько ты только сможешь со мной быть.
Могу только с благодарностью поднести его руку к губам.
Денег там на самом деле немного. Предприятия, которые достались семье, в сложном положении, и они собираются все деньги направить на то, чтобы их спасти. Предприятия маггловские, маггловская валюта быстро дешевеет, тем более в Аргентине. В общем, то, что у меня есть… для восстановления моего замка это капля в море, а на дом в пару комнат хватит.
На этом моменте я пытаюсь перебить его, но он закрывает мне рот кончиками пальцев.
Я не должен покупать его сам, чтобы я не мог никому раскрыть его местоположение или привести на хвосте. Ты его купишь, мы спрячем его под чары, и ты сделаешь нам порт-ключи, настроенные только на нас. Я не могу сделать это сам - ты понимаешь, моя магия, она все еще нестабильна. И не хочу просить маму. Я не хочу, чтобы о доме знал кто-то в семье. Если узнает один, может узнать и другой. А если узнает кто-то, кто обижен… - он останавливается. – Это наследство рассорило нас всех. И я не удивлюсь, если в доме окажется кто-то, кто захочет помогать Марте. Ты же понимаешь…
Я понимаю. Но когда мы договариваемся обо всем и он собирается аппарировать на работу, глядя в его взволнованное лицо, я почему-то думаю, что он боится вовсе не Марты. Но я понимаю, что он не готов мне рассказывать, а потому целую его и ухожу.
Меня опять ждет Кардифф. Иногда я думаю, что хорошо было бы освоить международную аппарацию. А Ричард предлагает встречаться в клинике Маршана. Но мне лишний раз показываться на глазаХенрику не хочется. Я и так ему обязан, и, сколько бы он ни говорил, что уроков, которые я буду давать летом его дочери, достаточно, мы оба знаем, что это не так. Ему что-то нужно от меня, и это столь же очевидно, как и то, что он не собирается раскрывать карты сейчас.