Дары небес. Цена обещания
Шрифт:
– Я не хочу туда. Только не туда, - твердо повторила Элиза, дрожа всем телом и чувствуя, как стекает пот от виска по щеке. Сон, дурной сон и не больше, повторяла она про себя, стараясь не думать, что такой же сон однажды привел ее сюда.
Лицо она небрежно вытерла рукавом, выбрав кусочек ткани без золотого шитья - это простое занятие потребовало сосредоточения и успокоения. А потом случилось странное.
Контуры стоявшей в каморке статуи вдруг подернулись и раздвоились, а еще через мгновение нечто решительно шагнуло из ниши на алтарный куб. Призрак? Реальное существо? Фигура женская, лицо... довольно смутное или стертое, словно его не долепили.
Элиза замерла, раскрыв
Но ожившая статуя совсем не собиралась здороваться. В какой-то момент она резко увеличилась в размерах, достигнув затылком потолка, нависла над Элизой змеей с распахнутым капюшоном... Только это своевременное сходство, как потом думала женщина, и спасло ее. Навалилась непонятная сонливая тяжесть, но Элиза рванула в сторону - хотя куда можно бежать в комнатушке в несколько квадратных метров? Присела, перекатилась по полу, с трудом превозмогая давящее бессилие... Смешно, да? Словно визуализация какого-нибудь рядового боевика. Но интуиция не подвела. Призрак пикировал сверху, именно в то место, где она только что стояла. Застыл на несколько мгновений в явном удивлении. Развернулся, явив Элизе смутное пятно лица. Бежать было некуда, женщина это знала. Дверь далеко, за спиной - стена с тяжелой серебряной чеканкой, рядом алтарь с рассыпавшимися лепестками цветов.
Призрак опять вперил в нее тяжелый взгляд, и снова Элиза почувствовала, как неуклонно отключается и теряет сознание... В последний момент, перед тем как упасть, она пошатнулась, упала на алтарь и сползла по нему вниз, а призрак с размаху влетел в стену. Прикосновение неожиданно вызвало разряд молнии, несильный, синеватый, сопровождаемый треском и появлением слабого, однако вполне различимого запаха озона. Элиза очнулась и обернулась - призрак, глядя на руку словно завороженный, висел перед серебряным панно. Молния белесой змейкой охватила его запястье и поползла вверх; женская фигура вдруг стала покрываться трещинами, сквозь которые рвался тусклый свет. Вслед за этим фигура взорвалась во вспышке молнии и исчезла.
А Элиза стояла ни жива и не мертва; сердце глухо и часто колотилось, кровь шумела в ушах, мешая вслушиваться в неожиданную тишину. От испуга руки ее дрожали. Видение испугало и озадачило. Но оно пропало и больше не появлялось; некоторое время спустя Элиза осмелела настолько, что подошла к нише со статуей. При слабом свете занимающейся зари стало очевидно, что изваяние расколото напополам, цветы скукожились и обуглились, да еще на белом полированном камне алтаря обнаружились следы чего-то инородного - может, пепла, может, праха.
Затем Элиза рискнула коснуться стенной панели, нейтрализовавшей призрак. Вычеканенная в серебре картина изображала женскую фигуру с поднятыми в благословляющем жесте руками, внизу под ней копошились фигурки крохотные и невыразительные, безликие, явно мало интересовавшие резчика, ибо инструмент только слегка обозначил контуры. Зато женщина несомненно стоила мастеру многих часов работы. Каждая складка ее развевающегося одеяния, каждый локон волос, расположенных над головой в виде солнечных лучей, каждый пальчик на ее руках и даже что-то вроде двойного нимба вокруг тела были вырисованы в мельчайших деталях.
Элиза ощупала панели сверху донизу - и неожиданно нашла скрытый механизм. Что-то, какой-то жест или прикосновение его активировали. Панель разошлась в стороны и явила тайник. Там лежала книга, тяжелый том, упакованный в резной деревянный переплет и покрытый слежавшейся пылью. Посреди страниц
Ей не было никакого дела до этой книги и ее содержимого. И все же...
Впервые поняв, что разговаривать на языке аборигенов можно безо всяких проблем, больше к этой теме она не возвращалась - не до того было. Но речь была не единственной вещью, доставшейся ей от реальной Элизы. Иногда ей казалось, что чужая память с трудом, но пробивается наружу - и тогда она словно бы узнавала и облик долины, и цепь гор, и лица, и тогда рука совершенно машинально поправляла волосы чужим жестом... Но стоило только сосредоточиться на этом, как ощущение чужого навыка исчезало, и она опять становилась сама собой... если так можно было сказать применительно к чужому телу.
С книгой было то же - она казалась странно знакомой, как по содержанию, так и по ощущениям от прикосновения. Это та Элиза, прежняя, спрятала фолиант здесь; она пронесла его в молельню тайно, чтобы ни одна душа не догадалась об этом, особенно Раган... Нынешняя Элиза даже не представляла, чем книга ценна. Не желая задерживаться в святилище ни минутой больше, она сунула фолиант под мышку и покинула испугавшее ее место. А найдя тихую скамейку в одном из пустых двориков (прислуга с рассветом вовсю шумела, но гостевые покои Камнеломки оставались пустынными и тихими, как склеп), решительно раскрыла книгу, искренне ожидая, что сработают некие механизмы чужой памяти... Но значки - буквы, руны или иероглифы - никаких ассоциаций в ее разуме не вызвали. Важно, это очень важно, говорила она себе, но не знала почему. Призрак, святилище, книга - все так-то связано, о чем знала или догадывалась настоящая хозяйка Камнеломки. Но не временная. Ломая голову и так, и эдак, и не находя приемлемого ответа, незаметно для себя Элиза уснула.
Она проснулась от того, что солнечный луч нагло светил в левый глаз. На щеке отпечатался контур ножичка, ладони чесались от вековой пыли, губы обметало нечто горькое... С книгой под мышкой Элиза вышла из дворика, мечтая прежде всего умыться. Но скоро ее окликнули.
– Ты заставила меня беспокоиться, госпожа.
Мици. У него, похоже, была бессонная ночь.
Элиза улыбнулась. Он осторожно протянул руку и, помедлив, коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Жест был нежным.
– Меня ищут?
– Не знаю. Дагул приказал перевернуть замок вверх дном. Я его не видел, но Йези говорил, он взбешен. Что это?
Элиза задумчиво посмотрела на книгу, торчавшую из-под мышки.
– Не знаю. Нашла в тайнике. У меня было видение. На меня напал призрак.
Мици нахмурился.
– В святилище?
Она раскрыла книгу:
– Можешь прочесть?
Он покачал головой, не отрывая испытующего взгляда от Элизы.
– Похоже на язык Паладинов. Я видел однажды в храме Стакотлофа - там есть надпись на стене из похожих знаков. Но я не знаю язык Паладинов.
– А кто знает?
– Жрицы из Вышемирской обители. Или твой муж.
Элиза кивнула, захлопнула книгу, сунула ее под мышку и направилась дальше.
– Ты так спокойна, - донеслось до нее.
– А почему я не должна быть спокойна?
Девять дней, всего девять дней - и к лешему все призраки!
– Говорят, Авайя-Дева не являлась людям сотни лет, Нардуки-Старуху, кроме ее жриц, не видел никто. Говорят, боги о нас забыли, дела смертных больше не интересуют их. В людях почти не осталось крови Паладинов, а только им, кроме жриц, могут являться боги. Но когда они сходят на землю, то выбирают себе смертных, чтобы говорить их устами. Когда Великие появляются среди обычных людей, значит, скоро случится что-то страшное.