Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
Справа от Амалии сидел барон Фриш, сама девушка прекрасно понимала, что это отнюдь не случайность и была признательна за поддержку, слева — какой— то пожилой господин, которого адъютант представил ей как Георга цу Зельмеера. Он много ел, громко смеялся и почти не уделял внимания своей соседке, ослепительно красивой женщине, бросавшей в сторону Амалии неприятные взгляды.
— Барон, — окликнула девушка Фриша, улучшив момент, — А кто эта женщина?
Тот слегка смутился:
— Это? Лилиана фон Оленштайн, до этого — девица Ксендхорф.
— Я не помню, чтобы я ее
— Её не приглашали, — подтвердил адъютант, — Наверняка она пролезла, заручившись поддержкой одной из приглашенных дам. Вернее, купив её.
— Да, к сожалению, деньги решают многое, — Амалия еще раз взглянула на темноволосую красавицу и заметила, что та смотрит на нее с неприязнью. Впрочем, женщина буквально сразу же повернулась к своему соседу и завела с ним ничего не значащий разговор.
— Интересно, какое отношение она имеет к императору? — рискнула спросить Амалия, улучшив момент, когда их никто не слышал. Барон замялся, поэтому девушка добавила, — Вы же понимаете, что найдутся доброжелатели, поэтому я бы предпочла узнать все от вас.
— Говорят, у них была связь, — решился Фриш.
— До или после её замужества?
— После. Рудольф не завязывает романы с девицами.
— Разумно с его стороны, — она вновь пригубила шампанское, наколола на вилку что-то маленькое и воздушное, поднесла ко рту, затем вновь посмотрела на адъютанта императора, — С кем еще?
Барон обреченно посмотрел на нее:
— Я могу испросить разрешение у императора составить полный список?
— Их так много? — она не смогла сдержать улыбки, наблюдая за тем, как её собеседник борется между приличием и разумом, — Впрочем, можете не стараться отвечать, полагаю, присутствующие здесь дамы сегодня же вечером просветят меня…
Она бросила взгляд на императора, сидевшего напротив нее, на другом конце стола. Барон Фриш, воспользовавшись задумчивостью девушки, с явным облегчением переключился на свою соседку справа, мужчина, сидящий по левую руку от Амалии, все еще жевал, словно стараясь наесться впрок, девушка вновь скользнула взглядом по собравшимся, снова невольно задержавшись на Рудольфе.
Император вел явно увлекательную беседу с соседями, слегка улыбаясь своей соседке, невысокой полной даме. Та смотрела на него с восхищением. «Мы все обожаем Руди», — мелькнула в памяти фраза Ольшански. Почему— то теперь это было неприятно.
Амалия не могла слышать, что говорит её жених, но, судя по блеску глаз его собеседницы, разговор доставлял ей удовольствие. Вот он произнес несколько слов, озорно сверкнув глазами, и она рассмеялась, томно откидывая голову, чтобы присутствующие могли оценить совершенную линию шеи. Девушка нахмурилась и вновь посмотрела на Рудольфа.
Раньше, слишком подавленная своими собственными переживаниями, она видела перед собой усталого озлобленного человека. Теперь, когда все уже прошло, она вдруг с удивлением заметила, что император был весьма привлекателен.
Возможно, он не обладал той абсолютной красотой, которой так славился его покойный кузен Леопольд, но сейчас, когда магия исцеления сгладила заострившиеся черты лица и убрала усталую
Теперь Амалия склонна была верить словам баронессы Фриш, что Рудольф пользовался успехом у женщин. Да и она сама недавно чуть не поддалась его властному притяжению. Амалия невольно вспомнила несостоявшийся поцелуй и слегка покраснела.
Внезапно император поднял голову, встретился взглядом с глазами своей невесты и приветливо улыбнулся. Она приподняла брови, с явной насмешкой смотря на его соседку. Бирюзовые глаза озорно сверкнули. Император поднял бокал и что-то негромко сказал, гости подхватили:
— За здоровье невесты императора!
Пришлось снова пригубить шампанское, а это был уже второй бокал. Не привыкшая к алкоголю, девушка чувствовала, что голова начинает кружиться. Голоса приглашенных теперь звучали громче, сливаясь в монотонный гул. Она чуть не пропустила момент, когда надо было встать из-за стола, оставив мужчин наедине с портвейном и сигарами. Впрочем, привыкшая принимать гостей с тех самых пор, когда ей было позволено надеть первое длинное платье и сесть за стол со взрослыми, Амалия спохватилась вовремя, и её оплошность никто не заметил.
Она поднялась как раз в тот момент, когда слуги, убрав тарелки из мейсенского фарфора, на которых был изображен герб Империи, ставили на стол бутылки с портвейном.
В окружении женщин, девушка прошла в бальный зал, стараниями слуг превращенный в гостиную. Удобно расположенные диваны так и манили присесть, на столиках были расставлены чайные приборы и возвышались горки пирожных.
Понимая, что все ждут ее сигнала, Амалия первая присела на диван, скрывая смущение, расправила шаль, приказала слугам разливать чай и внимательно посмотрела на дам, старавшихся занять место как можно ближе к ней.
— Прекрасная сегодня погода, не правда ли? — одна из женщин решила нарушить молчание. Невеста императора кинула на нее пристальный взгляд. Пожилая матрона, затянутая в винно-красное платье, на шее — колье с огромными рубинами, высокая прическа украшена графской короной, морщины запудрены, отчего ее лицо казалось маской.
— Наверное, — Амалия постаралась быть вежливой, — Признаться, у меня сегодня было много дел, и я не успела прогуляться.
— Судя по вашей коже, вы любите прогулки, — заметила Лилиана. Ее голос был очень мелодичным, наверняка он нравился Рудольфу.
— Скорее, это наследие Великой Империи, вы же знаете, что во мне течет кровь императора Александра, — дружелюбно улыбнулась Амалия. Напоминание о древних фамилиях заставило женщину обиженно поджать губы, а ее соседок многозначительно переглянуться. Все уже и забыли, что эрцгерцог Норрик вел свой род от дочери великого императора Александра, рожденной от его младшей жены, афинянки Таис. Об этом свидетельствовали смуглая кожа, а также темные волосы и серые глаза, бывшие у всех представителей рода. Дом Лауфенбургов вел свой род от старшей жены Великого императора.