Дело для трех детективов
Шрифт:
Когда и отец Смит отправился спать, мы остались вдвоём с Уильямсом. Я был глубоко благодарен ему за защиту доброго имени Мэри Терстон.
— Послушайте, старина, — сказал я, — только между нами, у вас есть какие-нибудь подозрения?
Адвокат покачал головой. Теперь, сидя близко к нему, я увидел, что он выглядит усталым и больным. Я заметил:
— Несколько раз мне казалось, что только вы, я и Терстон сохранили рассудок после всего этого. Все остальные сегодня держались несколько истерично, не так ли?
— Это было довольно изматывающе. Я рад, что нам не пришлось проходить через всё это. Но эти ребята-детективы кажутся
— О конечно, они найдут верного человека. Они никогда не терпят неудачу.
— Да. Но если только существует этот верный человек.
— Как? Что, чёрт возьми, вы имеете в виду?
— Ну, Таунсенд, я уже говорил вам. Я — последний человек, который хочет приплетать сюда сверхъестественное. Но заканчиваются доводы разума, и что остаётся делать? Я своими собственными глазами видел, как Мэри Терстон лежала убитая на своей кровати. Я сам обыскал её комнату, пока вы стояли в дверном проёме. Я выглянул из окна через девяносто секунд после её последнего крика. И не было никого. Я говорю вам — и можете смеяться надо мной, — не верю я и не могу поверить, что мы имеем дело с убийцей-человеком. А если таковой всё же был, то у него имелось средство перемещения, которое пока ещё неизвестно науке.
Если бы Уильямс сказал всё это вчера вечером, возможно, это напугало бы меня больше. Но теперь я подумал о маленьком отце Смите. И я знал что, если бы я в разговоре назвал что-нибудь «мистическим», он высказался бы о том же самом как о «само собой разумеющемся». И я знал, что, так или иначе, в его присутствии суевериям не выжить, что, независимо от того, что он всё время несёт какую-то ерунду, он с лёгкостью разобьёт всю потустороннюю чепуху, которую высказал Уильямс.
— Всё, — сказал я, — давайте немного поспим.
ГЛАВА 20
Я провёл очень беспокойную ночь. Оглядываясь назад на это ужасное дело, я думаю, что худшим был период, когда мы трое, те, кто не был ни детективом, ни подозреваемым, были оставлены наедине со своими сомнениями и не знали, кого подозревать. Если вы сами не злодей, думать, что среди окружающих людей есть возможный убийца, — ужасно.
Я проснулся среди ночи и, проведя несколько часов в бесплодных попытках вновь заснуть, оделся и спустился вниз. Огонь в камине только что развели, и в воздухе ещё висела лёгкая дымка, которая делала общую атмосферу ещё более гнетущей. Но выглянув из высоких окон, я увидел, что на улице — великолепное утро: тёплое и безветренное, как будто осень с сожалением отступила на один день. Я решил сразу отправиться в отель и повидать лорда Саймона. Мне казалось, что он смог бы успокоить мой разум. Плимсолл признал, что у него были подозрения, а я знал, что его подозрения стоили полной уверенности любого другого.
Столл был в холле и пожелал мне доброго утра так, как если бы я был обычным гостем в обычный уик-энд. Но я знал наверняка, что Столл был шантажистом, если не хуже, в его случае это были не просто подозрения. Так что я едва кивнул в ответ и сказал, что завтракать не буду.
Прогулка по знакомой деревенской улице в прозрачном утреннем воздухе была приятной, и моё настроение понемногу пришло в норму. Во всяком случае, нынешний вечер положит конец нашим сомнениям, и мы сможем вернуться к нормальной жизни. И день сегодня будет прекрасным!
Швейцар Майлз усердно полировал дверную ручку. Я спросил его, встал ли
— О, да сэр, — ответил он, и в его голосе не было и намёка на тот вызов, который был слышен вчера. — Его светлость проснулся уже некоторое время назад. Его слуга только что спустился за завтраком для его светлости. Вы найдёте милорда в гостиной наверху.
— Спасибо, Майлз, — ответил я, снова почувствовав неприятное сомнение относительно того, как нужно себя вести. У меня не было никакого желания дружить с убийцей, но парень вёл себя вполне прилично.
Лорд Саймон сидел, ожидая завтрака в до дикости неподходящей для него обстановке. Комната была переполнена безликим набором безделушек и украшений, побрякушек и мишуры всякого вида, которые были популярны в конце прошлого столетия. Голова лорда Саймона чётко выделялась на фоне огромной клетки, заполненной птицами, которые громоздились в гротескной пародии на естественность на покрытых лишайником ветках. Тесьма окаймляла сукно вдоль доски камина, узорное навершие которого придавало ему вид восточного здания. Разрисованный огромными гвоздиками каминный экран был отставлен в сторону, перед огнём лежал чёрный шерстяной коврик, а из керамической урны в углу торчал пучок пампасной травы. Стол покрывала зелёная скатерть с кисточками, мебель была изготовлена из помпезного красного дерева, на окнах на огромных латунных кольцах висели муслиновые [62] занавески, а в самых невероятных местах взгляд натыкался на скамеечки для ног.
62
Муслин — тонкая шелковая или хлопчатобумажная ткань, популярный материал для легких штор и летних платьев.
— Входите, если сможете это вынести, — сказал лорд Саймон, когда я на мгновение замешкался. — Видите, что приходится терпеть, если хочешь докопаться до истины? Вы когда-либо видели что-нибудь подобное? Не верится, что это наяву! — добавил он, оглядываясь вокруг. — Завтракали?
Я объяснил, что не стал дожидаться завтрака в доме Терстонов, так как спешил увидеть его как можно скорее.
— Прекрасно. Позавтракаем вместе. — И Баттерфилд, вошедший в этот момент с подносом, был послан за ещё одним завтраком.
— Я пришёл, чтобы увидеть вас в этот ранний час, потому что действительно надеюсь, что вы сможете мне что-нибудь рассказать. Знаете, это так неприятно подозревать в доме всех по очереди. Этой ночью я почти не спал.
Лорд Саймон кивнул и положил мне почки и бекон.
— Знаю. Чертовски неприятно. Вы только собираетесь пригласить кого-нибудь на партию в гольф где-нибудь в парке и вдруг вспоминаете, что он может быть убийцей. Или кто-то предлагает невинную прогулку, и вы задумываетесь над тем, удастся ли с неё вернуться.
— Именно так, — сказал я. — И раз вы это всё так хорошо понимаете, может быть, разъясните, что к чему. Так кто, по-вашему, убил Мэри Терстон?
Лорд Саймон выглядел огорчённым, как любой великий детектив, столкнувшийся с таким прямым вопросом, а поскольку в этот момент возвратился Баттерфилд с другим подносом, он с облегчением занялся накладыванием дополнительных порций.
— Одно из следствий преступлений, — прокомментировал он, — они возбуждают аппетит. — И он сконцентрировался на почках.