Дело о демоническом коте

Куницына Лариса

— Вы знаете этих людей, Рауль? — спросил Марк, взглянув на своего юного помощника.

— Почти всех, — кивнул тот, присев напротив. — Это представители знати Ранкура и богатые купцы. Вряд ли они захотят разговаривать с нами, если вы, конечно, не представитесь своим настоящим именем и не предъявите доказательства своих полномочий. Не скажу, что они так уж чванливы, но исполнены осознания своей значимости. Даже я и мой отец не можем требовать от них объяснений, а если учесть деликатность темы, которая вас интересует, то рассчитывать на их откровенность и вовсе не приходится.

— Хорошо, зайдём с другой стороны. Кто из них бывает в замке и мог в какой-то момент встретиться с Моник Перро?

— Почти все, кроме приехавшего из Пьемонта купца.

Моник сопровождала баронессу на всех приёмах и пирах, часто отходила, выполняя её поручения. Кто угодно мог встретиться с ней без свидетелей.

— Секретарь сира де Легаре и менестрель живут в замке?

— Именно так, но они не интересовались этой девушкой. Секретарь почти всё время корпит над бумагами, помогая своему господину с делами. А Лебюрн — самовлюблённый осёл, который мнит себя волшебным лебедем. Моник была простовата для него, вот Анриет — другое дело. Ему как раз нравятся такие — красивые и порочные. Он сам об этом говорил.

Марк задумался, глядя в окно. Возможно среди этих господ, имена которых только что назвала ему Жанетта, и был тот самый жених, который пожелал смерти прекрасной куртизанке. И он мог встретиться с Моник, и хоть она, по общему мнению, была совершенно безобидна, в какой-то момент могла оказаться для него опасной, потому что что-то случайно увидела или услышала. Таким образом, между этими двумя женщинами есть некая связь, чего не скажешь о горничной госпожи Дюссо Колетт. Как она относится к этому делу? Ведь ей не приходилось бывать при дворе барона де Ранкура, она не встречалась с городской знатью. Да и Анриет, скорее всего, даже никогда не слышала о ней. Однако она умерла так же, как и две другие женщины. Может, проще было бы подойти к расследованию с этой стороны и попытаться выяснить, кого настолько обидела крикливая горничная, что её убили столь странным образом.

Рауль сидел напротив, внимательно следя за выражением его лица.

— Куда идём дальше? — спросил он, когда Марк взглянул на него.

— Вернёмся на улицу барона Гильберта и расспросим соседей о Колетт Боде, — ответил Марк, поднимаясь.

Конец безвестности

Выйдя из таверны, Рауль сразу же свернул в переулок, ведущий на соседнюю улицу барона Гильберта. Идя за ним по узкому проходу, Марк вспоминал события прошедшей ночи, но теперь их сопровождали два рыцаря, в чьей силе и умении биться на мечах сомнений не было. Если комендант так хорошо обучил своего юного сына, то уж подчинённых ему рыцарей должен был вымуштровать на славу.

Потом Марку показалось, что он слышит где-то недалеко сигнальный рожок, но его спутники не проявили беспокойства, и он решил, что ему показалось. Выйдя на соседнюю улицу, они сразу же увидели вдалеке вывеску в виде филина и направились туда. Опыт подсказывал Марку, что трактирщики обычно знают всё о живущих поблизости людях и очень общительны, потому у них можно выспросить многие секреты, которые в другом случае трудно было бы разузнать.

Этот трактир был куда меньше «Золотой подковы», всего лишь один небольшой зал, где в этот ранний час сидели два мастеровых, которые с сосредоточенным видом уминали густую похлёбку, закусывая огромными кусками серого хлеба, да потрёпанный старичок, мечтательно уставившийся в окошко и при этом сжимавший ручку большой кружки с элем.

Скучавший за стойкой трактирщик, увидев гостей, обрадовался, и Марк не стал его разочаровывать. Он вспомнил, что не успел позавтракать этим утром и попросил принести ему что-нибудь поесть. Рауль и рыцари охраны присели рядом, и счастливый трактирщик убежал на кухню. Когда он вернулся и выставил перед гостями миски с похлёбкой, а потом принёс на блюде нарезанный ломтями хлеб и сыр, Марк жестом пригласил его сесть напротив.

Хозяин воспринял это желание посетителя поболтать за трапезой с радостью и уселся на скамью. Не отрываясь от еды, Марк принялся расспрашивать его о Колетт Боде, и тот, вовсе не удивившись, с

готовностью отвечал. Он подтвердил, что девица она была грубая и неприятная, ссорилась со всеми, часто оскорбляла тех, кто ей не нравился, но поскольку её хозяйка, дама почтенная и благочестивая, пользуется у всех уважением, то ей всё сходило с рук.

— А что это за история с котом? — спросил Марк, взяв с блюда очередной ломоть хлеба.

— С котом госпожи Картье? — тут же уточнил трактирщик. — Это странная история, господин! Поскольку, хотя кот и существует, и является отродьем едва ли не хуже этой самой грубиянки Колетт, но на сей раз все её обвинения оказались вымыслом и грубой клеветой. Она бегала по всей улице и верещала, что кот этой ведьмы, — это так она называла госпожу Картье, — забрался к ним в дом. Однако никто кроме неё этого кота там не видел и не слышал. И даже стражники, которых она туда затащила, обыскав там всё вплоть до кладовок, кота не нашли. А она его просто ненавидела, и когда встречала на улице, принималась кидать в него камнями. Он же при этом выл и шипел на неё. И потому нет ничего удивительного в том, что однажды он всё-таки разодрал ей руки. Эта бестия, скажу я вам, — прямо дикий зверь. Огромный, косматый, как волк, и с зубами, как у собаки. А когти размером с сапожный нож! Однажды эта зверюга умудрилась утащить у меня со двора курицу, а когда я попытался отнять её, вцепилась мне в руку. Я чуть не остался калекой после этого! Смотрите, — он закатал рукав и показал Марку глубокие борозды шрамов, которые, действительно, выглядели жутковато. — Рука так долго болела, что чуть не отсохла!

— И что же его хозяйка? — спросил Марк.

— О, она-то совсем другая! Это кроткая и болезненная женщина, живёт у нас давно, редко выходит из дома, и от неё никто и слова дурного не слышал. Она так расстроилась, что даже заплакала, потому что кот этот с ней ласков, и для неё — самое близкое и дорогое существо. Она предложила мне компенсацию на лечение и за причинённые мне страдания, и сумма была столь значительной, что я не стал требовать удавить это исчадье. А госпожа Картье, в свою очередь, поклялась, что будет присматривать за котом, чтоб он не воровал кур и не нападал на людей.

— Значит, эта госпожа Картье — женщина добрая и учтивая, — кивнул Марк. — Но почему же тогда Колетт называла её ведьмой?

— Злая девка! — объяснил трактирщик. — Она обо всех распускала всякие слухи, и о госпоже Картье тоже. Как-то у нас в Ранкуре случился страшный град, да такой, что в богатых домах побило в окнах стёкла, а на окраинах — старую черепицу на крышах. Некоторым, кто не успел спрятаться, эти ледяные шарики набили шишек. Вот уж страх-то был! Гроза с громом и молниями! Так вот, после эта Колетт всем говорила, что ту грозу с градом вызвала госпожа Картье, и даже собиралась подать на неё жалобу! Будто бы она видела, как та на своём дворе зарезала чёрного петуха, расплескала вокруг его кровь и при этом пела заклинания и непристойно плясала, а кот сидел рядом, что-то бормотал, как человек, и выл. Никто ей, конечно, не поверил, госпожа Картье уж немолода и слаба телом, какие тут пляски! Но с тех пор иначе как ведьмой она её и не называла.

— А как же она за забором это увидела? — неожиданно спросил Рауль.

— Ну, так чего греха таить! — пожал плечами трактирщик. — Было дело, подглядывала она за соседями, чтоб потом сплетни распускать!

Марк задумчиво смотрел на него, и вспомнилась ему почему-то та гроза, что недавно так страшно и внезапно разразилась в лесу, где они устроили привал. Ещё тогда он подумал, что случилось это не просто так, а всё это буйство стихии произошло оттого, что кто-то вознамерился задержать, а, может, и погубить преследователей. Ведь был там ещё и ужасный демонический зверь, с которым побоялся связываться даже Джин Хо. Так не была ли эта гроза похожа на ту, что побила стёкла и черепицу в Ранкуре? И не говорила ли правду скандальная девица Колетт о том, что подглядела, как колдует и пляшет за забором её соседка? И не было ли это причиной её странной смерти?