Дело с ящеркой

Lupa

Но, по правде сказать, Скотт выглядел чересчур смурным. Даже если учесть его вроде-как-разрыв с Элиссон. Может, Стайлз просто параноик, но с недавних пор ему все казалось подозрительным.

Дальше… что дальше? Вскользь упомянуть Джексона и Лидию. Назвав Лидию самой нормальной, Стайлз едва не захихикал. Вот уж кто забрел в сумеречную зону дальше их всех. А самое паскудное — никто, включая Дерека, понятия не имел, что с этим делать. И что Лидия вообще такое. Как-то сомнительно было, что у обычной девушки вдруг обнаружился иммунитет к укусу и одновременно такие продвинутые способности

в… хм… ну не некромантией же это назвать? А ведь ничто не предвещало…

По правде сказать, Стайлз предпочел бы, чтобы оправдалось его первое подозрение.

Когда он нашел в депо бумажку, в которой один из братцев Винчестеров назначал Дереку встречу, то даже подивился такой наглости. «Это не ловушка», ну надо же!

Записку он, само собой, припрятал.

А потом, когда Стайлз был на вечеринке, и вот он секунду назад разговаривал с Дереком, а потом тот замолчал, и на той стороне раздался грохот, и там явно что-то случилось… Он даже не стал заезжать в депо, сразу помчался в дом Хейлов, забыв про Лидию, которую обещал найти, и про Скотта, которого обещал подвезти. Логика простая: Дерек не купился на записку, и охотники решили по-простому, в лоб, его схватить. Зачем им понадобилось тащить его в обугленные развалины? Да кто ж их, охотников, знает. Может, надеялись, что оборотень покажет им семейные тайники и супер-секретный подвал, где он и ему подобные, злобно хохоча, терзают своих жертв.

Дом стоял, как обычно, темный и тихий, но теперь это пробуждало в Стайлзе худшие подозрения. Там могли прятаться вооруженные до зубов охотники, а у него с собой даже биты не завалялось. Впрочем, когда это его останавливали такие мелочи? Однако в дом он вошел с неприятным чувством, что за ним со всех сторон наблюдают недобрые глаза.

И тогда он увидел лежащего на полу Дерека — прямо возле той дыры, куда они спрятали труп Питера. Стайлз бездумно кинулся вперед, уже не вспоминая ни про какие ловушки и опасности, и только добежав и убедившись, что Дерек дышит, просто без сознания, обратил наконец внимание на странно расставленные зеркала, на хитрые символы, намалеванные по стенам, и заметил раскачивающуюся на коленях Лидию, что-то бормочущую себе под нос. И что, черт возьми, может заставить оборотня потерять сознание?

Стайлзу даже не было нужды заглядывать в дыру, чтобы понять, что он там найдет. Вернее, кого… не найдет.

— Питер… — чуть слышно прошептал Дерек и открыл глаза. — Ему нужна была моя кровь.

— Я так и знал, — Стайлз обшарил взглядом комнату, — я говорил, что надо было сжечь тело! Питер, собачий сын, я знаю, что ты тут! Я тебе вилку в горло воткну!

Само собой, никто не отозвался, зато Лидия, похоже, очнулась от прострации.

— Он был мертвым, — безучастно сказала она, — и приходил ко мне. Очень нежный ухажер. — Она негромко рассмеялась.

— Так… — Стайлз быстренько вытащил из кармана мобильник и сфоткал рисунки на стенах. — Сейчас мы поднимемся и организованно пойдем к моей машине. Всем ясно? Лидия?!

— Д-да… Да, — ответила та и неловко поднялась с колен.

Вместе им удалось поднять Дерека и, подпирая его с двух сторон, добраться до входной двери.

Дальше тот, слава богу, малость оклемался и смог передвигаться самостоятельно. Самое время, считал Стайлз, который был уверен, что растянул пару связок и порвал какую-то очень важную жилку.

На обратном пути на проселочной дороге им навстречу попался задрипанный автомобиль. В нем сидел один из Винчестеров, тот самый Сэм, который написал записку, и Стайлз подумал было остановить его — потому что встречи с Питером Хейлом он бы не пожелал никому, — но передумал. Были дела и поважнее.

— А что насчет завтрашнего чемпионата по лакроссу? — спросила психолог, и Стайлз вновь вернулся в реальность. — Стайлз, разве он тебя не волнует?

— А что чемпионат? — Он пожал плечами. — Я все равно не играю. Правда, у нас один игрок мертв… может, это как-то повлияет.

Кажется, психолог среагировала не так, как он ожидал. Она выпрямилась и наклонилась вперед.

— А что с тобой, Стайлз? Ты рассказал про всех, кроме себя.

О, вот оно — тетка начала отрабатывать на нем это свое психологическое дерьмо. Ну… что, по идее, он должен чувствовать после ночи в участке?

— Да я нормально, — с преувеличенной, заметно фальшивой небрежностью сказал Стайлз. — За исключением бессонницы, повышенной нервозности и постоянного дикого страха.

Забавно, он почти не соврал. Только причины были другие.

В ответ психолог расщедрилась на целую цитату: «Когда идешь через Ад — не останавливайся». Наверное, она хотела таким образом подбодрить… только вот Стайлз углядел в этой фразе не слишком приятный для себя смысл и нихера не подбодрился.

— Стайлз, на два слова, — позвал Дерек.

Стайлз оглянулся на Мэдисон, с серьезным видом штудирующую очередную книгу из сундука и даже выписывающую что-то в блокнот, на Эрику и Бойда, безуспешно делающих вид, что читают, — они уже несколько часов искали хоть какое-нибудь упоминание о каниме, но без толку, — и тихонько поднялся.

Конечно, в депо было много укромных уголков, но Дерек уволок его туда, где остальные гарантированно не услышат. И Стайлз знал, о чем будут его «два слова».

— Питер вернулся.

— Я догадался, спасибо, — чуть сварливее, чем рассчитывал, отозвался Стайлз. — Как будто нам мало проблем.

— Вопрос в том, — сказал Дерек, будто не заметив его тона, — что он будет делать.

— Он ведь не стал каким-нибудь чудовищем? — вдруг с опаской спросил Стайлз — ему пришло в голову, что в куче мифов возвращение из мертвых не проходило бесследно.

Дерек цинично усмехнулся:

— Не большим, чем обычно.

— Как не стыдно, — донеслось откуда-то сбоку, и Стайлз подпрыгнул. — Шушукаетесь обо мне у меня за спиной. — Питер вырулил из-за остова вагона и картинно прислонился к нему плечом.

Вот же сучий потрох!

Стайлз ощутил, как волосы у него на загривке встают дыбом, хотя Питер не выглядел угрожающим. Ну, учитывая, что он вообще редко выглядел угрожающим, при этом умудрившись наворотить таких дел, что до сих пор не разгребли, это ничего не значило.