Деревенщина в Пекине 3
Шрифт:
— Пожалуйста, остановитесь по-хорошему, потому что я сейчас из последних сил стараюсь вас не обидеть и не задеть, а вы буквально всеми силами напрашиваетесь на грубость. И если вы вдруг надумали поиграть со мной в равного или в кого-то, стоящего выше в иерархии, то спешу вас разочаровать — подобные выводы существуют только в ваших мыслях. Поверьте, мне есть к кому обратиться. Не заставляйте меня эффективно оспаривать ваше место в иерархии, — жёстко отчеканивает Лян Вэй.
Несмотря на естественное желание восстановить пошатнувшийся было статус-кво и жёстко осадить не в меру борзого юнца, третий секретарь находит силы сдержать раздражение и не позволяет
— Что ж, продолжайте, я вся внимание, — роняет чиновница, откидываясь на спинку кресла. — Видимо, за вашей позицией что-то стоит, раз вы пришли сюда со скандалом.
— В том-то и оно, что нет. Мы шли совсем с другими намерениями, — Лян Вэй качает головой. — Я хотел максимально сгладить углы, но, как только увидел вас и ваше отношение, понял, что всё.
— Что конкретно вы имеете в виду? –переспрашивает Дэн Инчао, хотя в глубине души понимает, куда клонит собеседник.
— Знаете, как бывает — врач долго и упорно вытягивает пациента с того света, тот потихоньку идёт на поправку. Доктор уже практически сроднился с ним за это время, всю его семью наизусть выучил. И тут вдруг в один прекрасный день он как обычно заходит к нему в палату, настроение прекрасное, предвкушает очередной позитивный отчёт о выздоровлении. Бросает мимолётный взгляд на подопечного и застывает в ужасе. На лице шок, настроение мгновенно падает. Врач дико орёт, а дальше, вы сами можете домыслить, — заканчивает парень. — На вас взглянул и испытал идентичные ощущения.
— Могу поинтересоваться подробностями такой оценки?
— Вам безразлично, какой будет результат, — в лоб заявляет заявляет гость. — Вы согласны, что предстоящий разговор с прокуратурой может иметь множество разных результатов? В любом направлении — хоть жёсткий плюс, хоть такой же жёсткий минус? Да и нейтральный исход вполне вероятен.
— Безусловно, все мы прекрасно это понимаем, — соглашается Дэн Инчао. — Никаких гарантий успеха никто дать не может, но я лично приложу все возможные усилия для достижения положительного итога. Как, впрочем, уже неоднократно говорила раньше. В чём заключается ваше недовольство?
— У вас сейчас в приоритете исключительно собственные интересы и карьерные перспективы. Судьба конкретного пропавшего гражданина стоит в вашем списке где-то на третьем, а то и четвёртом месте, видно невооружённым глазом. Зачем вам вообще тогда браться за это дело?
На мгновение секретарь красноречиво опускает глаза, невольно подтверждая безошибочность чужой догадки.
— Вы же не станете утверждать, что внезапно решили написать научную работу на эту тему или взялись помогать ради нового бесценного опыта? Лично я вижу в вашем поведении какой-то нездоровый интерес ко всей этой истории, причём интерес отнюдь не рабочий, а скорее эмоциональный, личный, — озвучивает Лян Вэй. — Знаете, не будь вы китаянкой, я бы вообще заподозрил, что всё дело в каком-то человеке противоположного пола, занимающем высокое положение в иерархии сексуальной привлекательности, пардон за канцелярит.
После этих слов Ли Миньюэ выпучивает глаза и, на миг позабыв о правилах, стремительно выхватывает из кармана телефон, принимается лихорадочно что-то искать и печатать.
— Не в нём ли дело? — напарница
При виде снимка секретарь демонстративно хмыкает, всем своим видом изображая крайнюю степень незаинтересованности.
— Это ещё кто такой? — интересуется Лян Вэй, разглядывая фото.
— Его зовут Чон Соджун. Очень известная личность в Корее, — отвечает она. — И по совместительству, на минуточку, заместитель начальника того самого отдела сеульской прокуратуры, к которому мы идём.
— И чем же он так знаменит, что ты о нём наслышана? — хмурится напарник, пытаясь отыскать в памяти хоть какие-то упоминания об этом типе.
— Ну, во-первых, он в свободное от работы время активно ведёт популярный блог. Ходит по всяким модным ресторанам, потом выкладывает обзоры и оценки. Ещё регулярно постит в соцсетях свои визиты в люксовые магазины брендовых шмоток. В последний раз, когда я интереса ради глянула, у него было больше полумиллиона подписчиков. Хотя, если честно, я не то чтобы часто слежу за его аккаунтом.
Лян Вэй лишь задумчиво продолжает изучать фотографию. И откуда только у скромного сотрудника прокуратуры деньги на все эти замашки и увлечения?
— Что ты ещё знаешь о нём кроме медийности?
— У него очень богатые родители, — выдаёт Ли Миньюэ, после чего все невысказанные вопросы о происхождении средств на роскошную жизнь отпадают. — И, что характерно, в прокуратуру он пошёл не за деньгами. Чон Соджун славится принципиальностью и неподкупностью. Взятку ни за что не возьмёт, да и любое давление со стороны на него совершенно не действует — ему, по большому счёту, глубоко плевать, даже если его выгонять с работы.
— Получается, он рубится из любви к искусству? — уточняет Лян Вэй. — Даже не боится проблем, вытекающих из такой принципиальности?
— Не могут же его посадить за честность, — пожимает плечами Ли Миньюэ. — Во всяком случае, точно не в этой стране. К тому же, он единственный наследник немалого состояния и делить капиталы ему не с кем. В случае чего семья встанет за него горой, не поскупившись на самых самых лучших адвокатов — и это только начало. Ты ещё про блог не забывай, он ведь легко может поднять общественный резонанс. В последний раз такой резонанс нынешнего президента Кореи в тюрьму привёл. Действующего президента. Формально на должности, отстранён — и сидит в кутузке.
На некоторое время виснет неловкое молчание.
— Смотрю, ты много о нём знаешь.
— Конечно! Он же очень известный. Просто ты не в теме, поскольку не интересуешься здешними реалиями. Я даже про его семью наслышана — своя сеть частных клиник, пластическая хирургия. Для Кореи это золотое дно. Кстати, идеальное лицо и Чон Соджуна служит прекрасной рекламой семейному бизнесу, — Ли Миньюэ красноречиво косится на фото. — Я б и сама таким заинтересовалась.
Лян Вэй переводит взгляд с экрана телефона на хозяйку кабинета:
— Не думаю, что у третьего секретаря к нему гендерный интерес, скорее, исключительно профессиональный. А вот твой пропавший без вести дядя, судя по всему, уже давно и прочно выпал из списка её истинных приоритетов, — резюмирует он.
Бесстрастная дипломат продолжает молча наблюдать за посетителями, сидя за массивным столом и сцепив пальцы в замок. Её глаза изучают лица Лян Вэя и Ли Миньюэ, пытаясь уловить малейшие нюансы эмоций.
Лян Вэй тяжело вздыхает и встречается взглядом с Дэн Инчао: