Дерзкие, влюбленные
Шрифт:
– То есть Вы бы так безрассудно пожертвовали своей жизнью ради любого? – сузила она глаза.
– Нет. Ради того, кто намеревался воткнуть в Вас шпагу, я не стал бы жертвовать жизнью, – ответил Ферранте, прекрасно поняв, что она хотела услышать. Только он не намерен был этого говорить.
– Но ради любой девушки Вы бы рискнули? – продолжала она допытываться.
– Разумеется, – ответил Ферранте. Мгновением позже он увидел разочарование в ее глазах, которое Контессина не сумела скрыть. – Правда, должен признать, что ради Вас я отдал бы жизнь с
– Почему? – зажглись ее глаза.
– Мне было бы приятно, что меня стала бы оплакивать такая красивая девушка, – слабо улыбнулся он с искорками коварства во взгляде.
– Я никогда не плачу! – сердито воскликнула она.
– То есть Вам бы ни капельки не было жаль меня? – усмехнулся Ферранте.
– Вы невыносимы, синьор!
– Женщина начинает сердиться и нервничать, когда не слышит того, что хотела бы услышать, – насмешливо произнес Ферранте. – Что Вы хотели услышать? Признание в любви? Зачем оно Вам, если у Вас есть жених?
Гнев в глазах Контессины вспыхнул, словно пожар. Она резко вскочила и, казалось, намеревалась топнуть ногой и убежать из каюты. Но потом на лице появилась надменная насмешка.
– Я бы Вам все равно не поверила, – фыркнула Контессина.
Ферранте вопросительно посмотрел на нее.
– Разве я уже имел неосторожность обмануть Вас?
– Нет. Но и любить Вы меня не можете! Мы только вчера познакомились!
– О любви с первого взгляда Вы никогда не слышали? – нагнав на себя наивное выражение, спросил Ферранте, с трудом сдерживая смех.
На миг Контессина застыла, и на лице ее отразилось волнение.
– Это удел восемнадцатилетних. Вряд ли Вы способны на это, – ответила она с легким придыханием, а в интонации прозвучали едва заметные вопросительные нотки.
– Разумеется, не способен, – саркастично ответил Ферранте.
Контессина лихорадочным взором принялась обводить пространство вокруг себя в поисках что-нибудь тяжелого, чтобы запустить им в этого наглеца. Она уже даже забыла, что он серьезно ранен.
– К тому же я не имею на это права. Я не имею права влюбляться в девушек, которые собрались замуж по любви, – плеснул он на ее гнев свое пояснение, словно воду на огонь.
Дверь снова без стука растворилась, и в щель просунулась голова Джованни. За три дня у него отросла небольшая борода, и он словно возмужал, став выглядеть старше.
– Звал меня, Ферранте? – спросил парень.
– Да. Я наконец-то нашел тебе работу, – ответил капитан.
– Какую?
– Я очень нуждаюсь в дружеской компании, – улыбнулся Ферранте.
Остаток дня Ферранте провел в обществе Джованни и Контессины, которая по большей части молча сидела в кресле с хмурым видом и читала. Или только делала вид, что читает, прислушиваясь к разговору мужчин. Время от времени заходил Руджеро и докладывал ситуацию, которая, по его словам, была «безоблачнее самого безоблачного дня».
Когда солнце начало клониться к горизонту, все в каюте окрасилось тревожными багровыми красками.
– Вам, синьор, необходим ПОЛНЫЙ покой и полноценный отдых, – красноречиво посмотрел он на Ферранте.
– Хорошо, командир, – улыбнулся Ферранте. – Не волнуйся, я так и сделаю: прямо сейчас погружусь в сон. Только с Руджеро поговорю.
В каюту как раз вернулся Джованни и услышал приказ Титубанте.
– Ферранте, Руджеро ужинает с матросами. Он просил передать, что все под контролем, ты можешь отдыхать.
Что-то внутри у Ферранте сжалось в беспокойстве, но он попытался задушить в себе сомнения.
Когда кок ушел, Джованни повернулся к своей невесте:
– Amore, но где сегодня будешь спать ты?
– Теперь моя очередь спать на кресле, – беззаботно ответила она. – Не волнуйся. Оно очень удобное.
– Хорошо, – кивнул Джованни, и долгим поцелуем накрыл ее губы.
Ферранте закрыл глаза, чтобы не видеть этот поцелуй даже боковым зрением. Джованни, оторвавшись от возлюбленной, пожелал капитану спокойной ночи и вышел из каюты. Ферранте с Контессиной снова остались вдвоем.
– Могу я взять покрывало? – спросила Контессина, намекая на покрывало, в которое она заворачивалась предыдущей ночью. Ферранте был укрыт плащом.
– Разумеется, – ответил он и открыл глаза. – Простите, что Вы будете вынуждены спать в кресле по моей вине, – насмешливо произнес он. – Хотя, если Вас мучает ревматизм, можете ложиться рядом. Кровать весьма широка, а я Вас в любом случае не трону, – еще насмешливей стал его тон. Ферранте очень нравилось подтрунивать над девушкой, и он полагал, что она снова разозлится от такого непристойного предложения.
Но к его изумлению она молчала, оценивающе разглядывая кровать, в то время как на лице отразилась борьба: привитое воспитание, нормы поведения убеждали ее, что она должна молча и гордо удалиться и сесть в кресло, повернувшись спиной к этому нахальному типу. Но ее непокорная, авантюрная и бунтарская натура жаждали воспользоваться этим непристойным предложением и поиграть с огнем.
– Идет, – с вызовом проговорила Контессина. – Только имейте в виду, capitano, что обещания даются для того, чтобы их сдерживать. Помимо того, что Вы не должны даже пальцем меня трогать, Вы еще и обязаны хранить это в секрете.
Ферранте воззрился на нее с нескрываемым ужасом. Он очень хотел отдохнуть и поспать, но если она ляжет рядом, едва ли это будет возможным!
– Вы не стесняетесь выдвигать условия, – сухо улыбнувшись, произнес Ферранте. – Buonanotte, – добавил он и закрыл глаза.