Дети вечного марта. Книга 1
Шрифт:
А Шак сидел и про себя беседовал с Дайреном, на которого и оборачиваться не надо — так понятно — весь скрутился в убийственную пружину. Ну, попрешь ты, Эдди, на Сиятельную Стену, а она тебя и не заметит. Летит комар, бум лбом в камень. Комару — крышка. Стенке — мокрое пятнышко.
Глава 4
Саня
Медведь!
Неудержимо потянуло, кинуться среди двора на спину, подставляя слабый живот. Я — свой! Моя — твоя — мир. Я хороший!!! От пяток вверх по ногам поползли мурашки. Болезненно сжалась нежная
Но когти, оближи их слизняк, не унялись. На коленях лежали и слегка подрагивали уже не руки — массивные лапы. Кошачий умишко верещал: ховайся, а нечто другое, дремавшее глубоко внутри, не спросясь, перло наружу.
Кот вскинул голову и встретился глазами с владетельным синьором. Суров, медведище и могуч, но… Сане казалось, сюзерен смотрит только на него. Уймись, котейка, орало внутри, забейся в угол, да хоть глаза отведи, дурень!
На крыльцо вышла женщина — и, опять же, против всякой логики, у Сани отлегло от всех мест — ростом почти с мужа, силушкой, надо полагать, тоже. Красивых баб Саня на своем веку повидал, но от этой просто глаз не отвести. Другое дело — тебе до нее никогда не дотянуть; даже если она под тобой будет, все равно, не дотянуть.
За родителями на крыльцо выкатились два медвежонка. Девочка и мальчик. Высокая девочка, сдержанно как мать, улыбалась. Мальчик нарочито хмурил брови. Но мордашка — только мигни, начнет шкодить.
Повозка Шака остановилась. Саня, наконец, спрыгнул с владетельного взгляда и обернулся: собака сначала пригнулся к бортику, норовя совсем спрятаться, потом начал медленно подниматься, пока не встал в полный рост. Стражники подняли топоры. Но команды, хватать и рубить, не последовало. На Саню синьор больше не смотрел. Его вниманием полностью завладел сумасшедший Эд.
И тут кота, в который уже раз, продрало до самых печенок. Медведь, раскинув громадные руки, двинулся на повозку. Лошади шарахнулись, даже Шак не удержал. Но синьор их миновал и заревев: "А-р-р!" сграбастал, прыгнувшего ему в лапы собаку.
Оружные придвинулись к телегам уже до полной невозможности. Над головой кота, над самым темечком, подрагивало лезвие топора. А медведь урчал и ревел, обнимая хохочущего Эда.
Саня без сил валялся на лавке. На соседней — Шак. Курицу увели, отдыхать. Сольки след простыл. Ну, эта не пропадет. Назавтра, поди, вся голова зацветится. Медведица вышла. За столом остались: синьор Влад князь Пелинор, и его почетный гость Эдвард Дайрен.
Вообще-то живы они остались буквально чудом. Благо, стража не приучена была действовать без команды. Иначе, гулять бы топорам по арлекинам, а когтям, клыкам и копытам — по человекам. Был момент страшного напряжения с обеих сторон. Это, когда медведь кинулся на Эда, будто задавить хотел. Бера, его жена потом призналась: Влад после смерти брата никого еще так не привечал.
Потом полуживых от усталости и страха арлекинов вынимали из телег, представляли, вели в дом. На пороге Саня споткнулся. Из-под ног во все стороны разбегались веселые тканые дорожки. Ступить на такую красоту в грязных сапогах — кощунство. Постоял посмотрел на мокрые следы, оставленные Эдом — хозяин
— Влад!
— А?
— Вели, баню топить!
— Успеется.
— Тогда я сама.
Физиономия у, притопавшего разбираться со своеволием жены, владетельного синьора полыхала рыжим возмущением. Но увидел кота с сапогами в руках, остальных грязных и мокрых, нерешительно топтавшихся у входа, и зарычал:
— Все в баню! Эдвард, вы когда в последний раз мылись?
— Утром под дождичком, Ваше сиятельство.
— Сам — сиятельство. Почему не сказал?
— Ты не спрашивал. А вообще — не плохо бы. Блохи, знаете ли, князь, просто-таки достали.
— Пошли, — припечатал сиятельный. И первым протопал в пристройку. Гостей завернули следом.
А там — понеслось: простыни, полотенца и полотенчики, ковшики, веники, запах влажного дерева, неповторимый березовый дух, шипение воды на камнях, а за ним удар плотного горячего пара.
Как там с остальными Саня не смотрел, не знал, и знать не хотел. Его парила сама хозяйка. Вошла, без стеснения скинула легкую простынку и, не дав насмотреться на свою могучую красоту, поддала на каменку. Кота подбросило над полком. А хозяйка пошла его охаживать — до стона, до крика, до взлета, до умопомрачения — время от времени протирая смоченным в холодной воде веником.
Как добирался до предбанника, он не помнил. Не исключено, сиятельная под мышкой принесла. Стоило месяц колесить по пыльным дорогам да по холодным мокрым лесам, чтобы заново народиться в заморочном пограничье тихим и чистым котенком.
Саня то впадал в прозрачную дрему, то выныривал. В отдалении гудели тихие голоса. О не прислушивался, пока не мелькнуло знакомое название.
— Мец на особом положении, — втолковывал Эду Пелинор. — Там владетельный синьор добровольно сдал Клиру все ключевые посты.
— Влад, как получилось, что Иван туда вообще попал?
— Долгая история.
— Мы вроде не торопимся.
— Я уехал из Сарагона шесть лет назад. Если быть до конца откровенным — сбежал. Мне тогда казалось, с университетом практически покончено. Убрейю к тому времени уже захватили Клир и… новый правитель.
— С Сарагоном тоже они постарались?
— Не без того, но в первую очередь сказалось внутреннее напряжение. Замкнутая система не может функционировать в монотонном режиме. Ундуляции. Когда мы с тобой учились, шел подъем. Синусоида достигла пика. Сейчас — спад. Многие программы свернуты. Идет оголтелое администрирование под бойкие лозунги: откроем ворота в мир знаний для всего остального человечества.
— На кой хрен, человечеству наши знания? Оно читать-то не умеет.
— Это второй вопрос.
— А по-моему — первый. Не существуй мире активного энергетического источника, из которого популяция аллари бесконтрольно черпает, так называемую силу или магию, люди, так или иначе, пришли бы к необходимости образования. При наличии магии, на фига разрабатывать и внедрять, допустим, новую агротехнику? Позови дриаду, — она пошепчет, — года на два урожай обеспечен; запасся, еще два года на запасах протянул, опять дриаду зови. Магия — тормоз.