Девушка из цветочной лодки

Фейн Ларри

Другие могли бы подумать, что он шутит, но Ченг Ят был не способен на юмор.

— Мне известно о рождении детей не больше твоего, — процедила я. — Попробуй лучше спросить о том, как заряжать оружие с казенной части.

— Женщина, вот вечно ты так! Перевираешь мои слова, вворачивая свой смысл. Дай-ка я и сам кое-что вверну. Если мне якобы известно о беременности не меньше твоего, то мои слова так же верны, как и твои. Согласна? А мои слова таковы: пожалуйста, вернись в каюту, где вы с ребенком будете в безопасности и чистоте. А я позабочусь о краже соли, и тут у меня куда больше

опыта, чем у тебя.

— А как насчет генерала Поу? Ты ему доверяешь?

— Мы знакомы пятнадцать лет.

— Это не ответ.

— Ай-я! Надеюсь, мой сын не станет терзать меня вопросами весь день, как его мать!

Он ушел, а я утратила дар речи: Ченг Ят победил меня в споре! Он привлек мое внимание, причем — возможно, впервые — не своим типичным бурчанием и неловкостью, а остроумием. Какой еще знак уважения мужчина может предложить женщине?

Мы ждали в месте встречи целых три дня, но генерал Поу так и не появился. Ченг Ят не хотел об этом говорить. Все на борту пребывали в напряжении. Новости вместе с рисом на ужин принес помощник нового кока, неуклюжий бородатый мужчина, похожий на медведя: мы отплывем ночью и нападем на соляные баржи до восхода солнца.

Когда мы прибыли на место, никто не предполагал, что бой уже идет полным ходом.

Грохот пушек мы услышали задолго до того, как показался сам порт.

Намек на рассвет окрасил горизонт. Ченг Ят метался туда-сюда, выкрикивая приказы. Нутром мне хотелось присоединиться к пушечному расчету, но, естественно, меня никто бы не пустил, поэтому я уселась на перевернутую бочку из-под масла и принялась наблюдать за происходящим. Мы были уже достаточно близко, чтобы мельком разглядеть корабли в свете вспышек орудий. Насколько я могла судить, обстрел велся с одной стороны. Битва почти завершилась. К тому времени, как мы подошли достаточно близко, чтобы принять участие в схватке, пираты уже уплывали с двумя соляными баржами на буксире.

Мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не напомнить Ченг Яту о своих подозрениях относительно его бывшего соратника.

— Значит, генерал Поу предал нас и единолично прибрал к рукам добычу? — уточнила я у одного из матросов.

— Он так и не появился, — ответил тот.

Я нахмурилась.

— Тогда кто там был?

— Не знаю, Ченг-тай.

Судя по всему, Ченг Ят определил обидчика, выкрикивая во всеуслышание ругательства, но не упоминая настоящего имени захватчика.

— Ах ты, ослиное дерьмо! Будь ты проклят до восемнадцатого колена!

Наконец капитан бросил последний взгляд в подзорную трубу, прежде чем швырнуть ее на пол. Никто не осмелился приблизиться, чтобы поднять ее. Зато я спокойно подошла и взяла трубу. Стекло не разбилось. Я поднесла трубу к глазам.

Одна джонка показалась знакомой: крупнее и изящнее остальных, из темного, почти черного красного дерева, хотя цвет мог быть игрой утренних сумерек.

Джонка медленно развернулась в нашу сторону, и паруса надулись. Поперек транца красовались написанные красной краской знаки, которые, хоть и были неразборчивы для меня, врезались в память, указывая на любовь их владельца к словесности. Казалось,

целую жизнь назад этот человек написал несколько слов только для меня — слов, которые канули в безумии последних месяцев: «Оставайся всегда молодой и красивой».

Я смотрела в подзорную трубу, даже когда расстояние между нами увеличилось и наш корабль повернул на юг. Меня охватило облегчение оттого, что Ченг Ят решил не догонять джонку из темного дерева. А еще оттого, что Куок Поу-тай не увидит мой растущий живот.

ГЛАВА 23

ОСАДА

После месяцев в море я была счастлива ступить на твердую землю, где, по крайней мере, могла бы спокойно ходить со своим огромным животом. Но, увы, я попала в Тунхгой. Здесь мне пришлось гулять с призраком.

Когда я проходила мимо торговца бататом, призрак шептал: «Следи за его большими пальцами, чтобы они не касались весов!»

Рядом с торговцем семечками призрак фыркнул: «Свежие, говорите? Может, были свежими во времена моего детства».

Снова шепот: «Купим чаю, сестренка».

Куда бы я ни повернула, я слышала хрипловатый живой голос невестки: «Моя дорогая младшая сестра».

Я пыталась сбежать от нее, спотыкаясь между разносчиками и рыбаками, что плели сети, между кули и пьяными матросами, но никак не могла изрыгнуть из себя воспоминания, которые не давали покоя душе.

«Я тоже хочу псевдоним для цветочной лодки!» — Голос смеялся и смеялся без конца.

Я чуть не поскользнулась в луже грязи, а то и чего похуже в переулке, оккупированном собаками, которые яростно лаяли на любого незваного гостя.

Все мужчины — Ченг Ят, Тунгхой Пат, By Сэк-йи и его братья, другие капитаны и тхаумуки — сидели в харчевне, веселые и раскрасневшиеся от вина. Я прислонилась к дверному косяку и затаила дыхание, не смея смотреть в угол на столик, за которым мы с подругой смеялись и подшучивали над нашими мужьями.

Но там меня ждал не призрак невестки. Вместо нее мне махали рукой три жены By и жены его братьев. Младшая была на таком же сроке беременности, что и я. Не успели мне налить чай, а у меня уже звенело в ушах: я узнала куда больше, чем хотела, о разврате мужа двоюродной сестры и цене на консервированные сливы. Пришлось планировать побег от этих вечно ржущих, как лошади, особ, столь же примитивных, как гусыни, которых они и напоминали.

— Видела нового мастера, который делает гребни в деревне? Стоит посмотреть! — посоветовала мне вторая жена By.

— Ей не до гребней, — возразила третья, беременная жена, которой на вид было не больше шестнадцати. Она положила руку мне на колено. — Как ребенок?

Маленькое создание как раз брыкалось внутри меня. Даже плод не мог выносить болтовни этих клуш.

— Приезжай к нам в деревню. Детишки родятся в одно время.

— Мы будем повитухами, — пообещала похожая на лисицу жена… By Сэк-сама? Я их особо не различала.

Еще одна жена хихикнула:

— Она станет твоей кормилицей. Вымя как у коровы!