Девушка из цветочной лодки
Шрифт:
Ченг Ят кивнул в сторону лавки в центре квартала, где среди бочек с рисом и кувшинов с маслом возлежал мужчина в драной синей рубашке и штанах. Торговец лениво встал, сложил руки на груди и спросил на ломаном кантонском диалекте: «Что покупаешь?»
Я ответила на аннамском, перечислив количество риса, соли, масла и уксуса. Продавец каждый раз кивал, затем указал на корзину с увядшими овощами. Не спрашивая Ченг Ята, я добавила их в заказ. Несколько любопытных местных жителей собрались позади нас, чтобы поглазеть.
Из магазина
Ченг Ят вытащил из кармана новенькую официальную печать.
— Я поставлю свою печать. Местные власти возместят вам расходы.
Перевод не потребовался.
— Нет. — Лавочник оскалил почерневшие от бетеля зубы. — Наличные, серебро, золото.
— Я адмирал Ченг из Имперского флота Аннамской империи. Моя печать имеет силу.
Лавочник прикусил губу будто сдерживая смех. Я повторила, как могла, те же слова на аннамском диалекте.
Жена лавочника зашлась хохотом, напоминающим собачий лай. К ее веселью присоединилась и значительная толпа зевак. Я забеспокоилась и нащупала кинжал под халатом.
— Аннама больше нет! — крикнул голос из толпы.
— О чем вы? — остолбенела я.
Лавочница засмеялась еще громче.
— Больше нет никакого императора, — заявила она, чиркнув пальцем по шее. — Мальчика-императора посадили в клетку и увезли.
С дрожью в голосе я перевела ее слова Ченг Яту, сомневаясь, что правильно расслышала. Кто-то дотронулся до моего плеча. Долговязый мужчина продемонстрировал полный рот потемневших зубов.
— Ты не знаешь? — спросил он на кантонском диалекте, запинаясь. — Император связать руки-ноги. — Он изобразил, будто железные обручи смыкаются вокруг запястий, затем раздвинул ноги и вытянул руки над головой. — Раз, два, три, четыре… — Следующее слово он произнес на родном языке, а я повторила на кантонском диалекте: — Слоны.
Дальше можно было не объяснять. Я не хотела представлять себе страшную картину, но островитянин постарался изобразить ее во всех красках, вытянув руки вверх с притворной болью в лице.
— Слоны идти. Император Тоан стал раз-два-три-четыре штуки.
Это вызвало смех в окружающей нас толпе.
— Они лгут, — пробормотал Ченг Ят.
Высокий мужчина ткнул в него пальцем.
— Я не лгу! Династия Тэйшон конец! Вы, китайцы, конец! Вот наша страна!
Вокруг закипал сердитый ропот. Нас полностью окружили. Если бы мы вытащили оружие, это означало бы верную гибель. Казначей заметно дрожал. Я попыталась скрыть свой страх, а Ченг Ят шагнул к торговцу.
— Независимо от того, кто на троне, я все еще адмирал флота. Вы должны снабжать мои корабли.
Долговязый перевел сказанное аннамцам, не скрывая сарказма в голосе.
— Нет Тэйшон. Нет флота. Нет армии. — рявкнул торговец. — Нет адмирала. Нет генерала.
От последнего слова что-то напряглось у меня внутри. Я выпалила:
—
Долговязый повысил голос, перекрывая гул толпы:
— Она хочет знать о госпоже, что командует слонами! — Аннамец схватил большую тыкву из корзины и поставил передо мной. — Вот госпожа-генерал. — Он занес над тыквой ногу и пояснил, похлопав себя по ляжке: — Слон.
Затем он с силой опустил ногу. Тыква лопнула с тихим хлопком. Долговязый растоптал ее пяткой в мягкую оранжевую кашицу, а зрители смеялись и улюлюкали. Я попятилась, чтобы не испачкаться.
Жена лавочника ткнула Ченг Ята в грудь.
— У китайцев нет денег, китайцы прочь! Нет больше Тэйшон. Нет больше флота. Нет больше Аннам! Новая страна сейчас. Называется Юэ…
— Вьетнам, — поправил ее муж.
— Пора вам, китайцы, прочь! — заявил палач, «казнивший» тыкву.
Женский голос в толпе повторил:
— Идите домой, китайцы! Прочь!
Толпа сжималась вокруг нас, скандируя:
— Вьетнам! Китайцы вон! Вьетнам! Китайцы вон!
В такт своим крикам они били в горшки. Какой-то парень размахивал рыбацким ножом. Я сжала руку Ченг Ята: нельзя, чтобы из-за его гнева мы оказались в заведомо проигрышной ситуации. Он обнял меня и повел вместе с остальными сквозь толпу.
— Вьетнам! Китайцы вон! Вьетнам! Китайцы вон! — неслось нам вслед.
Что-то мягкое и гнилое ударило меня в шею. Когда мы бежали к пристани, какой-то продавец помахал нам рукой:
— Что-то покупаете?
Наконец-то показались знакомые зеленые острова. До Зянгбиня было рукой подать. Ветер трепал мне волосы; впервые за несколько месяцев с плеч упал тяжелый груз: я возвращалась домой.
Что бы ни творилось в мире, Зянгбинь оставался убежищем, перевалочным пунктом, не зависящим ни от какой власти. Мы могли бы начать все заново, став сильнее прежнего вместе с Ченг Ятом, играющим более активную роль; возможно, он даже перехватит бразды правления у своего брата. Я могла бы открыть собственное предприятие — мыловаренную мастерскую! — и пополнила бы ряды успешных участников этого необычного торгового общества. Моя подруга, жена Ченг Чхата, присоединилась бы ко мне, и две сильные женщины составили бы конкуренцию любому мужчине.
Такие мысли теснились у меня в голове, пока мы подплыли к грязевым отмелям в устье реки. По равнинам рыскали собаки; хижины стояли пустые, без людей. Я ощутила едкий запах дыма.
Мы сделали первый поворот. Почти мгновенно затрещали паруса. Горячий ветер пронесся по палубе, обжигая глаза. Песок заскрипел на зубах. Я вытерла лицо и обнаружила, что ладони у меня черные. Мы попали под дождь из пепла.
Набережная лежала в руинах. От огромного зала рыбного рынка остались только обугленные столбы, напоминающие темных часовых. Некогда знакомые склады превратились в угольные скелеты, ненадежно накренившиеся над водой.