Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера
Шрифт:
– Теперь ты знаешь, куда ехать. Вперед!
Я произношу:
– Не хочешь ничего мне рассказать...
– Что, например?
– Да вот хотя бы, куда мы едем.
Какое-то время он молчит, явно не в силах озвучить необходимое признание, но потом-таки пересиливает себя:
– Мы едем в дом моего отчима. Этого достаточно?
– Не совсем, - приходится признаться мне, и Юлиан шипит.
– Однако придется удовлетвориться этим. Я не расположен к психоанализу... Просто помолчи, хорошо?
А что мне еще остается:
Мысли, одна любопытнее другой, теснятся в моей голове, и я занимаю себя ими до самого приезда в Нюрнберг двумя часами спустя.
15 глава. Юлиан
15 глава. Юлиан
Дверь нам открывает Шарлотта... Огненно-рыжая, с большим животом, она кажется мне донельзя комичной. Не знаю, что нашел в ней отец - меня она никогда не заводила.
Просто хотелось сделать ему больно, так же больно, как было мне после смерти матери, да и вообще в целом. И Шарлотта казалась идеальной кандидатурой для этого...
Сейчас я сам себе кажусь каким-то ребенком: сначала Франческа, потом Шарлотта... Да, это было забавно, но чрезвычайно глупо.
– Здравствуй, Шарлотта.
– Здравствуй, Юлиан.
– Адриан.
– Здравствуй, сын.
Мы здороваемся официально, словно коллеги по бизнесу, а не родные люди. Впрочем, я никогда не считал Адриана отцом - только маминой слабостью, которую она так в себе и не изжила.
Не люблю слабых людей!
– Это Эмили... она поживет в этом доме, - то ли спрашиваю, то ли полу утверждаю я. Катастрофа выступает вперед и не без смущения пожимает руки Адриану и Шарлотте.
– Это и твой дом тоже, - произносит Адриан серьезным голосом. И я так и слышу недосказанное: «Если только ты готов соблюдать определенные правила».
– Ты волен приглашать гостей, если находишь то необходимым.
Надо бы, наверное, поблагодарить за подобную сговорчивость - все-таки после выходки с Алексом Адриан велел мне не появляться более в этом доме - однако язык буквально не поворачивается, и я молча киваю. А Шарлотта - вот уж не думал, что буду ей благодарен!
– переключает всеобщее внимание с меня самого на маленькую писклю.
– А это у нас здесь кто?
– спрашивает она, склоняясь над автомобильным креслицем, в котором Эмили держит ребенка.
– Маленький ангелочек?
И Катастрофа отвечает:
– Почти угадали: ее зовут Ангелика. Моя дочь.
Отец бросает на меня быстрый взгляд: прекрасно, теперь он станет думать, что я отец этого ребенка. Эта мысль не так ужасает, как пару недель назад, но явно не из той категории, которая могла бы порадовать мое бедное сердце.
– Мы устали с дороги, -
Да, видок у нас еще тот, однако вопросов никто не задает, что само по себе достижение. Адриан произносит:
– Мы отложили ужин до твоего... вашего приезда, - поправляется он.
– Можете привести себя в порядок и спускаться в столовую. Это все ваши вещи?
– он указывает на мою спортивную сумку и чемодан Катастрофы. Отвечаю «да», и Адриан добавляет: - Где находится твоя комната, ты знаешь...
– и замолкает, глядя на Эмили, должно быть, не решаясь задать щекотливый вопрос.
– А Эмили вполне подойдет гостевая комната, - заканчиваю за него.
– Я покажу ей, где она находится.
Мы поднимаемся на второй этаж, и какое-то приятное чувство, с трудом мною определяемое, наполняет каждую клеточку моего организму. Это не радость, нет, - это что-то из разряда непознанного. Таким пусть и остается...
– Вот, это твоя новая комната, - отворяю дверь и ставлю у порога чемодан Катастрофы, а сам наблюдаю за ее реакцией. Комната оформлена в персиковых тонах - мама всегда любила теплые оттенки - и вечернее солнце дарит необыкновенный уют односпальной кровати у стены и шифоньеру с витыми завитушками.
– Как красиво!
– восхищается девушка-катастрофа, продолжая любоваться окружающей обстановкой. Что уж говорить, это не моя квартирка в Мюнхене - это хоромы настоящей принцессы.
– Красиво, - не могу не согласиться я, - только кровать маловата.
– И понизив голос: -Однако ты всегда можешь прийти спать в мою. В моей комнате кровать намного больше!
Эмили оборачивается, глядит на меня с хищным прищуром - вроде как, оскорблена подобным предложением!
– а потом вдруг кидается ко мне на шею и крепко целует в губы. Я опешиваю на мгновение - что за телячьи нежности! Я не большой поклонник подобных - однако губы у нее горячие, а грудь так сексуально упирается в мою грудную клетку, что я невольно поддаюсь порыву: прижимаю ее к себе еще плотнее и углубляю поцелуй. Катастрофа не сопротивляется, только запускает руки мне под футболку и распаляет еще больше.
– Давай опробуем для начала твою кровать, - предлагаю ей на полном серьезе, но девушка качает головой.
– Мы не можем, нас ждут к ужину.
– Плевать. Я бы лучше поужинал тобой!
Ее приоткрывшиеся губы, раскрасневшиеся от поцелуев, так и манят ко второму раунду. Кто бы мог подумать, что она так здорово целуется! Однако Катастрофа отстраняется... Не пойму, в чем причина столь резкой перемены, только она меня не радует.
– Нет, было бы невежливо не спуститься к ужину. Я и так чувствую себя не в своей тарелке...