Девушка с экрана. История экстремальной любви
Шрифт:
— Алексей, я вам должна сказать, — Нина Александровна сияет, — наше издательство никого еще так не встречало!
— Вы видите, что делает ваша книга! — шучу я.
— Я вам предсказываю: она будет бестселлером! Я тут недавно давала интервью, ну нужно все-таки говорить о новых книгах. А что говорить, когда я и половины не читаю, нет времени! Взяла вашу книгу вечером и легла с ней в кровать.
Я представил мою книгу в ее руках, касающуюся груди, ее в кровати…
— Я не спала всю ночь, пока не прочитала до конца. Не могла оторваться.
— Спасибо, весьма тронут. Ваше мнение мне весьма ценно и еще по одной важной причине…
— Знаю-знаю, в Америке издатели издают по нескольку книг одного и того же автора.
Мы смеемся.
— Ваш «Факультет» я еще не прочитала. Тут совершенное безумие творилось с этим переходом в акционерное общество. Тысячи разрешений, законов, бумаг.
— Но вам от этого лучше?
— Безусловно, мы теперь владеем зданием, техникой, складом и всем, всем, всем.
— Поздравляю!
Она внимательно смотрит на меня:
— Пятого января я устраиваю небольшой обед у себя дома в честь Нового года. И буду рада, если вы сможете приехать.
— Что с женским сердцем делает роман! Форма одежды?
— Конечно, парадная.
— Я в этот день родился. Так что буду при параде!
— Прекрасно. Заодно отпразднуем и ваш день рождения. А я обещаю в Новый год, в выходные, прочитать ваш второй роман. Сейчас его дочь читает. Посмотрим, что скажет молодое поколение.
Еще час продолжается застолье. Личный шофер издательницы «немного» пьян. Я отвожу ее домой сам, и заодно она показывает, где живет.
Квартира поэта в силу разных непонятных обстоятельств сдана с завтрашнего дня. Я должен переехать в квартиру, о которой договорилась мама, в районе «Имперфильма». Сто долларов в неделю мне кажется совсем дешево. Хотя квартира ужасная и очень запущенная. Самое страшное, что, по неведомому совпадению, она находится в том же доме, где умер мой папа. Десять лет назад…
С утра комьями валит белый снег. Снег бывает голубой, розовый, синий и так далее. Но это, если вы пациент с видениями — в психиатрической больнице. До Нового года, когда-то моего самого любимого праздника, остаются считанные дни. Я одинок так, что никогда не представлял раньше, как можно быть настолько одиноким. В девятимиллионном городе. Тоска и печаль на душе.
Я езжу по редакциям, на радио, в книжные магазины и стараюсь забыться. Жена поэта говорит, что какой-то женский голос звонил и спрашивал мой телефон.
Двадцать девятого декабря раздается звонок:
— Алеша, я хочу с тобой увидеться.
— Ни за что, — отвечаю и вешаю трубку.
Она звонит еще пять раз, пока я не соглашаюсь с ней встретиться на Воробьевых горах, у церкви.
— Нам нужно объясниться. — Она пересела из своей машины в мою.
— Вы редкая сучка! Нам не о чем объясняться.
— Я не могу избавиться от тебя, ты мое наваждение. Ты мой наркотик. Я заставляю себя не звонить и звоню.
— Это
— Конечно, тебе все равно. Тебе до лампочки, что со мной происходит, что я мучаюсь. Тебя, кроме твоих книжек, ничего не волнует.
— До аб-со-лют-ной лампочки.
— Ты неправду говоришь. Я знаю, что мой фелацио меня хочет.
— Он безмозглый. Такой же, как и вы.
— Стоит мне его коснуться, и он воспрянет и отзовется.
Она протягивает руку, не снимая кожаной перчатки. Уникальное создание. Я хочу сломать ее руку. Представляю эти прямые пальцы, с коротко подстриженными ноготками, вечно без лака, молочно-розового цвета. Подушечки пальцев, начинающие влажнеть, как только она возбуждается, при первом прикосновении, как только она касается меня или любого другого мужского…
Уже стемнело, легкий снег падает с неба. Сумерки царапаются в стекло. Я вижу, как торговцы матрешками, шкатулками, сувенирами начинают паковаться, убирая свои складные столики.
— Где ты живешь, Алеша, теперь?
— Недалеко. Это не важно.
— Важно, я хочу к тебе в гости. Я замерзла, ты всегда делаешь очень вкусный чай.
— Отступись, Арина. Мы противопоказаны друг другу.
— Ты моя любовь!..
Как патетично. Какой же тогда антоним слову «любовь»?
— Есть такая песня Лисы Стэнсфилд: «You know, baby, we drive each other crazy!»
— Что-это значит?
— «Ты знаешь, девочка (малышка), мы сводим друг друга с ума».
— Да, я сошла с ума — на почве тебя.
— Так не сходят, ты слишком меркантильная. Тебя слишком волнуют деньги, презренный металл, чтобы сойти с ума.
— Ты меня не любишь.
— Ты отбила всякую охоту во мне — к себе.
— Неправда, ты меня никогда не любил. Ты со мной просто спал.
— Я заметил, тебе это было поперек горла.
— Наоборот — в горло! Ты это потрясающе делаешь. А фелацио такой — один на свете.
Кто о чем…
— Я рад, что он пришелся тебе к бедру.
Она улыбается:
— Есть такой оборот?
— Нет. Я придумал.
— Ты не пригласишь меня на чай?
— Нет.
— Почему? Я замерзла. Ты эгоист.
— Это кончится плохо.
— Ударишь меня еще раз?
— Я не хочу поднимать на тебя руку. Мужик расписывается в собственной импотенции, когда бьет женщину.
— Ты не импотент!..
— Я до сих пор кляну себя, что не сдержался тогда в Нью-Йорке. Но ты и ангела доведешь!
— Конечно, во всем виновата я одна. Ты здесь ни при чем. Просто святой!
— У меня много пороков и недостатков. Но к тебе я относился совершенно искренне.
— Ты меня никогда не любил. Ты черствый, бессердечный, бесчувственный. Какое счастье, что я не принадлежу тебе, что я не твой персонаж. Которые от тебя зависят.
— Все, Арина. Хватит. Мне надо ехать, у меня встречи.
— С девушками? — она сразу делает стойку.
— Сразу с тремя.
— Где ты встречаешь Новый год?