Девушка с экрана. История экстремальной любви
Шрифт:
— Куда мне с моим давлением еще пить. Хочешь, чтобы меня инсульт хватил?! Неужели тебе некуда пойти?
— Кто-то приглашал, многие уехали на дачи, но я отказался из-за нее.
— Только не сиди один на Новый год.
— Хорошо, мамуля.
Я целую ее, встаю и еду поздравлять Натали Сабош. С водкой, вином и конфетами.
Дверь открывает сын и вежливо кланяется мне. Какая чудесная семья.
Почему ж я обречен на скитания и одиночество?
— Приехал любимый автор моего сына, — улыбаясь, появляется в вязаной
Мы целуемся в щеку. Она принимает подарки и говорит:
— Я чувствую, что после такого «артиллерийского обстрела», мы сейчас будем пить.
— Еще как! — восклицаю я.
— Я приготовила вашу любимую селедку под «шубой», а также салат из тунца с яйцом, такой модный в Америке.
Я улыбаюсь:
— А есть что-то, Натали, чего вы не знаете?
— Из каких бокалов будем водку пить?!
Мы смеемся вместе.
— Из самых больших, конечно!
— Вам что, Новый год сегодня встречать не нужно? — спрашивает Натали.
— Не-а.
— Тогда оставайтесь у нас. Правда, большого веселья не будет. Родственники соберутся.
К восьми вечера я добираюсь домой и плюхаюсь на разложенный диван.
К девяти вечера я имел не больше представления о встрече Нового года, чем в восемь утра. Подсознательно я жду звонка, и он раздается.
— Сыночек, ты решил, где ты будешь встречать Новый год?
— Сейчас буду решать.
— Дай мне знать, я переживаю за тебя.
— Спасибо, мамуля.
Через минуту следом раздается снова звонок.
— Ма, я хочу отдохнуть…
— Это не мама, это Рина.
— Что вам угодно?
— Вас. Ты хочешь, чтобы мы вместе встретили Новый год?
— Нет.
— Будь счастлив, моя радость!
Она швыряет трубку. Я пытаюсь забыться и задремать, но у меня ничего не получается.
Через какой-то отрезок времени, равный размышлению, мне становится жалко ее, себя, нас — всех на этом жалком белом свете.
Я уверен, что она уже уехала веселиться (и заражаться снова), но она берет трубку.
— Ты что, никуда не идешь?
— Нет настроения, буду дома.
— Новый год — с мужем! Это семейный праздник.
— Он уехал на дачу в Дубну, а я из-за тебя осталась.
— Я компенсирую тебе это оплатой международных счетов.
— Кому ты нужен, оставь себе!
— Я тебе уже не нужен?..
— К сожалению, еще немножко, чуточку нужен. Я не могу пока без тебя.
— Я сейчас подъеду, и мы…
— Подъезжай, я все равно не выйду.
Она спускается быстрым шагом и просит отъехать от дома, чтобы ее не увидели.
Мы выезжаем на проспект, и я останавливаюсь.
— Ты хочешь пойти куда-нибудь? — спрашивает она.
— Пойдем в ресторан. Только хоть сегодня не скандаль. Умоляю. У меня нет сил.
— Я никогда не скандалю. Я не виновата в твоих неудачах.
— Во всем виноват только я.
— Ты уже заказал столик где-нибудь?
— Нет. Поедем в Дом писателя или в отель «Президент».
— Ты с ума сошел, все давным-давно зарезервировано! Нас никуда не пустят.
Снежинки падают на ветровое стекло и запорашивают
— Что же делать?
— Нас приглашала моя подруга Инга, но я сказала, что мы поругались. Они, наверно, не ждут нас. Я могу ей позвонить, если хочешь.
— Позвони. — У меня тоскливо и мерзко на душе.
— Но мне нужно мыть голову, фениться, я еще не собрана, не накрашена.
— Позвони сначала, может, и ехать некуда.
Она выходит и звонит из автомата. Долго говорит по телефону. Минут десять я разглядываю ее — в шубе, спортивных финках. Никто никуда не спешит… Потом возвращается.
— Они нас ждут через час. Сейчас начнут все готовить. Надеются успеть. У меня дома есть кой-какие консервы, балык, икра. Хочешь, я запеку курицу, возьмем с собой?
— Все равно. А можно, чтобы ты помыла голову у них и накрасилась там же?
— Хорошо, но я должна принять душ и одеться. А ты, если хочешь, можешь подъехать к ларькам и купить шампанское, ликеры и шоколад. Она так же, как и я, любит, с киви и манго. Которыми ты меня угостил впервые.
Я подвожу ее к дому и еду к метро «Университет». С собой у меня бутылка финской водки и французское вино. В этом городе я боялся выезжать без водки. Куда бы то ни было, к кому бы то ни было. Через сорок минут (вместо обещанных двадцати) она спускается с пакетами, в платке на голове.
— Не смотри на меня.
— Не буду. — Я выхожу вытереть стекло от падающего снега.
Дороги на удивление чисты, как и в прошлый Новый год.
— МЫ вечно спешим к Новому году, — говорит задумчиво она. Я удивлен, что она не скандалит, — столько тем! Да и проводить старый год нужно.
Нам ехать через всю Москву, куда-то за Речной вокзал. Я не знал, что там тоже люди живут…
В половину одиннадцатого с пакетами и бутылками протискиваемся в квартиру ее друзей. Подруга Инга в бигудях, и очень приятный муж Кирилл. Квартира-студия, с отдельной кухней. Арина сразу бежит мыть голову. Инга готовить не умеет. И все полтора часа новогодние кушанья готовит ее муж. Я открываю разные консервы, бутылки вина — наши и их — и помогаю накрывать на стол. Включен телевизор. У них нет обеденного стола, и все ставится на журнальный столик. Слава Богу, у него есть нижняя подставка. Половина деликатесов идет туда. Арина предупредила их насчет свинины, и Инга рапортует мне, что свинины на столе и под столом не будет. У нее очень чувственные губы… Я засматриваюсь. Она накинула легкий шарфик на голову и ждет своей очереди в ванну.
Русские женщины… Русские женщины. Как все по-другому в Америке. Какая совершенно иная жизнь у американок. Но меня почему-то не привлекают американки, а тянет к русским. Ах, да: Шагал, Леже, Дали, Пикассо…
Без пятнадцати двенадцать Кирилл что-то еще жарит на кухне (цыплят).
Дамы сидят на разложенной тахте, а мы с ним на стульях. Как караул.
Инга командует:
— Кирилл, наливай! Алеша, а вы действительно написали все эти книги, о которых мне говорила Ариша?
Я задумчиво киваю.