Девушка с острова Тарт
Шрифт:
— Ты проспорил, — заявил Робб сходу.
— Нет, я взял тайм-аут, — парировал Теон, улыбаясь уголком рта. Как же я рад видеть этого конопатого спасителя всех и вся. — Знаешь, в спорте такое бывает. А… Ну… Тебе же знакомо слово спорт?
— Не беси меня, кракен, — рыкнул на него Робб, — я так и знал, что ты не продержишься дольше десяти минут. Нечего уговаривать меня в следующий раз.
— О, ты теперь телепат, да? — он отшагнул в сторону, уворачиваясь от тычка левой, одновременно припечатывая локтем шею Робба. Их лица оказались вровень, глаза парня расширились, рот приоткрылся. Интересно, какого бога этим прекрасным утром я должен благодарить за контроль в подобной ситуации? Вероятно, бога воздержания. Теон задержал взгляд на губах Робба долго, существенно дольше любых правил приличия, а потом сообщил: — Ты был прав, а я
И отпустил свою добычу. Робб нахмурился. Они стояли, прислонившись к стене рядом, не глядя друг на друга, словно обоим было, что скрывать, но от разговора было не отвертеться.
— Так плохо, да? — хрипло пробормотал Старк. — Думаешь, ей не становится легче?
— Робб, ей становится хуже, — четко выплюнул Теон. — Она накручивает себя и… Блин, сегодня она перепутала Сандора и Джоффри, если я не сошел с ума, пока продирался сквозь зефирные замки и шоколадных пони ко дворцу принцессы!
— Больше похоже на то, что ты поехал не по той дорожке, свернув после мармеладного указателя на шоссе из ирисок.
— Считаешь, надо было все же пробежать по кочкам из желе? — уточнил Теон, а потом махнул рукой. — Ок, я ошибся. Но в таком случае, Сандор — кудрявый блондин и Санса мечтает родить ему троих детей…
— М-да, — ответил Робб после паузы. — Пойду сам поговорю с ней. Иди уже в столовую, хватит с тебя подвигов.
— Считаешь, на большее я не гожусь? — обиделся тот притворно.
— Считаю, что Бри скучно и одиноко за столом, а ты разбавишь ее одиночество, — Робб глядел устало, — ну иди, боги, чего тебе еще?
— У тебя есть планы на сегодняшний вечер? — уточнил тот, поднимая бровь. Он снял несуществующую пушинку с плеча Робба и посмотрел на парня самым невинным из своих взглядов.
— Ты неисправим, — поведал ему Робб. Спасибо, я знаю. — Будет тебе и вечер, и планы, только иди уже по азимуту, лады?
— Будет исполнено, кэп, — улыбнулся Теон и пошагал в сторону столовой.
Ему не хотелось показывать какая гора свалилась с плеч с его уходом, но приходилось признать — это была целая горная цепь. Бри нашлась за столом печальная, жаждущая новостей о Сансе и вообще. Теон увлек ее волейбольной темой и уговаривал вплоть до самого завтрака, когда в сопровождении брата и подруги за столом появилась Санса. Значит в течение минуты где-то рядом должен был показаться Сандор. Теперь он следовал за ней неотступно, если только не спал и не тренировался. Мрачный, неразговорчивый, он мало напоминал того парня, которого Теон хорошо знал как соперника. Слово царапнуло по языку, словно наждачка. Соперник… Глупость какая. Он теперь не соперник. Практически никто. Бри говорила, что только благодаря крайне решительному заступничеству Джейме Сандор имел возможность продолжать тренировки. Команда его отторгала как инородный предмет, сплотившись вокруг толпой страждущих гибели фагоцитов, стремилась разорвать несчастного на клочки, и первой скрипкой в этом оркестре был Григор. Братья не разговаривали, в раздевалке кипело и булькало варево похлеще, чем в ведьмином котле. И все-таки соперник… Вот так, значит. Пока Сандор был где-то там, отрезанный сеткой и правилами, диктующими каждое движение, описывающими любой порыв, пронизывающие всю ткань их жизни, кракен был спокоен. Теперь же Клиган был слишком близко к Старку, понимал Теон, как сверхточный барометр улавливая колебания Робба и… Как же он боялся этих колебаний. За себя? В пекло! Каким-то внутренним чутьем Грейджой знал — он нужен Роббу. Что-то большее, чем страсть, сковывало их в единую цепь, что-то держало сильнее, только вот он не был готов именовать это хоть как-то. Но это большее должно было остаться, когда пройдет запал ночных безумных вылазок, когда волчий наследник возьмет в жены девушку, для которой предназначен по слову его отца, когда лисьи всполохи пламени в его волосах сменятся ртутно поблескивающим серебром… Есть вещи, которые не кончаются никогда, даже если не давать им названия. Может, так даже вернее. Он в большой беде, кем бы он ни был для меня. Невозможно контролировать все, невозможно вечно сидеть в центре своей паутины, слушая дрожание нитей и отвечая на них. Иногда ниток слишком много, иногда риск сорваться слишком велик. Дай мне сил удержать тебя, дай мне сил удержаться самому.
В комнату медленно вошел Сандор. Едва после тренировки, еще мокрые волосы, футболка кое-где прилипает
***
— Я должен вернуться к ней…
От дыхания Робба щекотно шее. Тела перевиты, сплетенные слишком тесным клубком, чтобы можно было понять, где чьи конечности. Задохнуться так — самая сладкая из возможных смертей. Смерть с послевкусием в виде отклика тех, кто найдет трупы. Все как я люблю.
— Карета превращается в тыкву? — лукаво пояснил Теон, выплетая одну руку. Пальцы скользнули вдоль края ребер к солнечному сплетению, ладонь раскрылась, уходя вверх к подбородку, пока не обняла затылок. Робб вздохнул, тяжело отклоняя голову под ласку.
— Серьезно, надо идти, — ответное касание было коротким, словно бы прощальным, — моя вахта, а если она проснется?
— Испугается? Сомневаюсь, — Теон не сдавался, — она же спит довольно крепко, ты сам говорил. Особенно под снотворным.
— Ей снятся кошмары, иногда она способна проснуться, и ее приходится успокаивать, —
Робб сел на кровати, осторожно, словно боясь обидеть, отрывая конечности кракена от собственного тела. — Особенно теперь, когда она знает о скорой встрече с женихом. Ее страхи вернутся, а сон может стать крайне беспокойным.
Теон проводил его до двери, впечатав в затылок губы на прощанье, словно заклеивал письмо поцелуем. Комната без Робба почти мгновенно стала мертвее затонувшего корабля. Он распахнул окно и сел на подоконнике с сигаретой, но едва успел сделать пару затяжек, когда дверь распахнулась, и Старк с порога громким шепотом сказал:
— Ее нет в комнате. Ты мне нужен.
***
Он вернулся в комнату поздно, когда луна, врываясь в окно светом, делала все предметы острее на взгляд. Тени воровали углы, делая комнату меньше, яркий прямоугольник окна, падая на пол, заключал в себе ветви чардрев, словно крепкая рама чей-то бешеный набросок. Он прикрыл дверь бесшумно и ушел в душ. Мухи мыслей жалящими роем метались по его голове, заключённые в слишком тесном пространстве. Спланировать шаги должна была целая команда, но Сандор, будучи на острие удара, постоянно спорил и выискивал дыры в планах и гипотезах. За прошедший месяц он научился отстаивать своё мнение с отчаяньем смертника и упорством стремящегося выжить. К его голосу стали прислушиваться не сразу, но он был терпелив ко всему, кроме нее. Только Санса вызывала в нем раз за разом вспышки отчаянья, со временем начавшие становиться яростными. Ее комната — розовая и белая, словно раскрывающийся бутон розы, подсвеченный первой зарницей весеннего утра — таила в себе угрозу, и он должен был набраться храбрости, чтобы сказать об этом. И не мог. Там Санса замыкалась, уходила в водоворот собственных страхов и становилась мало похожей на ту девушку, что он полюбил когда-то. Ему было неведомо, почему на нее так действовало собственное жилье, ведь по рассказам каждую подушечку она вышивала своими руками, каждый медвежонок был ей дорог. Тогда почему? У него не было ответа. Не вытрясать же его из Джоффа, в самом-то деле. При мысли о когда-то близком ему человеке, о друге, у него случались вспышки совершенно нехарактерной ярости. Неужели я такой дурачок, что не вижу за открытым лицом подонка? Правда, и Санса обманулась, но ей можно, она девочка, но я-то должен был смотреть в корень и видеть суть…
Он вывернул холодный кран на максимум, а потом долго методично растирал заледеневшее тело полотенцем. Сегодня парень видел Сансу только за столом, хрупкую, почти прежнюю. Казалось, только он может ее разморозить, помочь вернуться, но того, что подсказывало сердце, не дано было понять разуму, тем более чужому. Он здесь, чтобы она была в безопасности, а любые проявления нежности, все, что осталось в прошлом, может, и вытащат ее сейчас, но лишь затем, чтобы утянуть в пучину в разы глубже, в омут без дна. Нет, он не был готов рисковать ею. В соседней комнате раздался негромкий щелчок и странный шум, похожий на звук ветра. Он оставлял окно закрытым, а дверь… Запер ли он дверь, Сандор не помнил. Он вернулся в комнату готовый ко всему… кроме Сансы в одной ночной рубашке до пят, лихо сползающей с подоконника.