Девять писем об отце

Сазыкина Елена

– Привет, – сказала Валя, обворожительно улыбаясь.

– Привет, – ответил Исай, не в силах оторвать взгляда от ее руки с бледными веснушками. Рука служила спасительным якорем для неравнодушного взгляда. Впрочем, на этом разговор должен был закончиться – он и так получился непривычно содержательным (как правило, они даже не здоровались).

– Так что? Это правда, что ты решил в хор записаться? – неожиданно спросила Валя, и на ее лице заиграла знакомая, слегка насмешливая улыбка.

Вопрос был прямым, и требовал немедленного ответа.

– Не знаю,

я пока думаю, – ответил Исай, чтобы не отрезать себе пути к отступлению. Он ожидал, что Валя спросит его, почему он давеча наблюдал за ними через дверь, но вместо этого она поинтересовалась:

– А ты петь-то умеешь?

– А как же!

– Тогда спой что-нибудь.

– Как, сейчас что ли?

– Ну да.

– А почему я должен тебе петь? Если уж петь, так преподавателю, – удивился Исай.

– Потому что я староста хора. Но этот год последний, и я должна найти себе замену. Хочешь быть старостой?

– Может, и хочу, – оживился Исай.

– Тогда мне надо послушать, как ты поешь, – просто сказала она, – Давай.

– Ну… не здесь же… и не сейчас, – окончательно смутился мальчик.

– А почему нет?

– Не знаю… Может, завтра?

– Тогда уж послезавтра, завтра меня не будет. Можем пойти в парк, если ты такой стеснительный. Покажешь, на что ты способен. Мы вместе с драмкружком делаем в конце года музыкальную постановку, и нам нужны ребята, кто умеет себе аккомпанировать, – пояснила Валя, и насмешливая улыбка почти исчезла с ее лица.

Исай не был готов к такому повороту событий.

– А вдруг, как всегда, дождь пойдет?

– Не пойдет, – моментально парировала Валя, будто наперед знала, что он заговорит о погоде. От удивления Исай даже не спросил, откуда у нее такая уверенность в том, за что не поручится ни один синоптик.

Так или иначе, в пятницу с утра светило солнце. Во время уроков Исай наблюдал за почти забытой траекторией солнечного луча и ждал, когда тот доберется до классной доски. Это означало бы конец занятий. Вдруг Володя толкнул его под партой.

– Ися, я вижу, ты дрейфишь. Даже не вздумай! Вот увидишь – мы ей покажем! Все будет просто класс! – прошептал Володька.

– Я знаю, – также шепотом ответил Исай, – мы отлично готовы.

А дело было так: в среду, выйдя из Дворца пионеров, Исай рванул к Володьке и рассказал ему о своем разговоре с Валей. Тот секунду помолчал, и тут же прыснул со смеху.

– Я не понял, ты пойдешь со мной в парк? – нахмурившись, спросил его Исай.

– Не знаю-не знаю, – подмигнул Володя, продолжая улыбаться. – А вдруг это она тебя одного пригласила? На свидание?

Надо ли говорить, что Володе тоже нравилась Валя? Однако он, как и остальные мальчишки, кто по росту или по возрасту не мог претендовать на ее внимание, делал вид, что она ему совершенно безразлична, и при всяком удобном случае посмеивался над поклонниками, питавшими какие-то надежды.

Исай аж зарделся – то ли от возмущения, то ли

от смущения, то ли от того и другого вместе:

– Да ну тебя, Вовка! Что ты ерничаешь?! Не хочешь идти, так и скажи. Но тогда и я не пойду. Не буду же я один выступать в конце года, ведь у нас с тобой дуэт. Или вместе, или никак. Иначе какого черта мы вообще репетируем?

В итоге они принялись согласовывать репертуар на пятницу. В четверг после школы они репетировали уже только те песни, которые собирались исполнять на следующий день.

Исай еле дождался конца занятий. Сердце его предательски колотилось: одно дело посмеиваться над Валиными горе-поклонниками и делать вид, что не замечаешь ее, когда она проходит мимо, и совсем другое – на глазах у всех ребят, в том числе у этих самых поклонников, отправиться вместе с ней в городской парк. Ситуацию, конечно, должно было несколько смягчить присутствие Володи. Но это только теоретически. На практике же все будет выглядеть примерно так: он подойдет к двери зала и будет там ждать Валю, затем она у всех на глазах скажет ему: «Ну что, пойдем уже?», все посмотрят им вслед, ее подружки зашушукаются, и презрительно осклабятся отвергнутые поклонники.

Звонок прозвенел, но Исай не торопился выходить из класса: медленно складывал ноты, что-то с кем-то обсуждал. И когда он, наконец, вышел в шумный коридор, то первый, кого он там увидел, была ОНА.

Все произошло именно так, как он и предполагал:

– Привет, – сказала Валя, – ты что так долго возишься? Еще и вправду дождь пойдет, – засмеялась она, и подружки, окружавшие ее, засмеялись тоже.

– Он, наверное, испугался, – сказала одна из них.

– Ага, и сейчас сбежит, как заяц, – поддержала ее другая.

– Или петь не сможет, – добавила третья.

Однако Валя не разделила их веселья, и потому смех быстро прекратился.

– Ничего он не испугался, правда, Шейнис, – обратилась она к Исаю. – Ну что? Идем? Пока, девчата.

Исай, чувствуя на себе десятки насмешливых взглядов, зашагал вслед за Валей. Перед выходом Валя неожиданно повернулась к нему:

– Ну что ты за мной плетешься? Ей богу, как-то глупо, – при этом она улыбнулась почти доброжелательно. Однако Исай предпочел верить не глазам, а ушам. Придав голосу металлический оттенок, он произнес:

– Глупо то, что ты устроила дурацкий цирк с твоими подружками. А я иду за тобой, потому что мы так договорились еще в среду.

Валя, похоже, не ждала от него бунта.

– Вот те на! – воскликнула она, и доброжелательное выражение с ее лица тут же исчезло. – Ты что это? Сердиться на меня вздумал? А кто тянул время после занятий?! Я что ли?! Если бы ты вышел пораньше, могло бы обойтись без зрителей.

– Одно дело зрители, другое – подпевалы, – откликнулся Исай и, когда они спустились с высокой лестницы Дворца и оказались на улице (заметим, все еще освещенной солнцем), Исай окликнул Валю: – Подожди минутку.