Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Не очень, — признался Энгас, выпрямляя затёкшую спину. — Но это не так уж важно. Лучше объясни, как можно доходчивей, зачем вы прилетели на нашу планету? Что вам здесь нужно?
— Мы? — Сёрмон покачал головой. — Про нас я тебе ничего не скажу. Мы с Авсуром любим секреты. А про этого ормийского придурка Рахута — запросто. Ему нужна база. Он хочет иметь свой мир. Желает создать собственную империю, какая была у его папаши, но круче. Орму у него оттяпали повстанцы. У них там республика. Но в этой Галактике полно незанятых миров. Вроде вашего. Но ваш слишком мал. Ему
— Он просчитался, — заметил Энгас.
— Может быть, — равнодушно пожал плечами Сёрмон и зевнул. — Ничего нельзя сказать точно. Обычно бывает так, фифти-фифти, как говорят земляне, а они знают в этом толк.
— Откуда он узнал о Диктионе?
— От предателя. Подцепил его в каком-то притоне на Киоте и по пьянке проболтался о своих прожектах. Тот и предложил ему вариант. И дал информацию. А уже потом консультанты занялись алкорскими источниками. Но в основном все сведения он получает от предателя.
— Ты говоришь о Микелле?
— Да, об этом субчике, который липнет ко всем подряд.
— И продает всех подряд.
— Его проблемы, — Сёрмон вздохнул. — Всё равно ему не жить. Он не умеет себя поставить. Об него все вытирают ноги, а он сходу выбалтывает всё, что знает. Вот ты, например, не такой, да? — его взгляд впился в лицо Энгаса. — Ты не из тех, кто покупает жизнь ценой информации.
— Предательства, — уточнил тот. — Нет, не из тех.
— Можно было бы попытаться тебя расколоть, — задумчиво произнёс Сёрмон. — Это было б даже занятно. Но я устал… Слишком устал сегодня… Слишком много было крови.
— Так, может, хватит? — Энгас внимательно смотрел на него. — Зачем тебе убивать ещё и меня? Я ведь не сделал тебе ничего плохого.
— Но сделаешь, если я оставлю тебя в живых, — ответил Сёрмон. — Это война, мы по разные стороны, и у нас достаточно сил, чтоб драться насмерть. И если я тебя отпущу, то, может, именно твоя стрела вышибет мне глаз или твой меч снесёт голову Авсура. Нельзя оставлять за спиной боеспособных врагов. Меня этому научил один повстанец. Он выиграл у меня в кости свою жизнь. Это было вечером. А ночью он вернулся со своим отрядом, чтоб перерезать мне глотку. К счастью, мы были готовы к встрече.
— Ты убил его?
— Разрубил на части.
— У него, наверно, была семья.
— Он же не спросил, есть ли она у меня.
— Я спрашиваю. У тебя есть жена, дети, родители?
— Нет. Я же изгой. У таких, как я, нет никого.
— Но были. Отец, мать, по крайней мере.
— Да. Отец, мать… — Сёрмон усмехнулся. — Таких родителей я желаю детям своих врагов после их смерти. Вот уж нарастут исчадья ада, — он обернулся и посмотрел на экран, где уже дымились чёрные вершины скал. — Вот мы и дома, — пробормотал он, берясь за штурвал одной рукой и набирая запросы киберинформатору другой. Его пальцы легко плясали по клавишам, но неожиданно один из них соскользнул и Сёрмон отдёрнул руку. — Дыханье бездны! — воскликнул
— Какая трагедия, — усмехнулся Энгас.
— Для тебя! — обернулся к нему алкорец. — Потому что я не стану выбирать наиболее сейсмобезопасное место. Сяду там, где понравится. И если через час после моего отлёта ты превратишься в копчёный окорок — твоя проблема.
Он вцепился в штурвал и резко вывел катер на вираж. За окнами поплыла тёмно-серая дымка. Потом она слегка рассеялась, и катер пошёл на снижение.
Посадка была не такой уж мягкой. Катер затрясло и под днищем что-то заскрежетало. Сёрмон поднялся и подошёл к Энгасу. Глядя ему в глаза, он достал из ножен меч и тот, мелодично звякнув, удлинился вдвое.
— Сейчас мы пойдём на улицу. Попытаешься бежать или напасть, я отрублю тебе руки и ноги. Понял?
— Зачем такие сложности, если можно меня просто пристрелить? — поинтересовался Энгас.
— Я люблю, когда много крови! — оскалился Сёрмон. — Я вообще плохой мальчишка.
— Если ты до сих пор считаешь себя мальчишкой, то тебе нужен психиатр, — заметил Энгас, глядя ему в глаза.
— Почему я не спущу с тебя шкуру? — вяло удивился Сёрмон. — Наверно, мои пристрастия постепенно распространяются на крутых блондинов. Ты свободен, милашка? У тебя есть возможность на часок-другой отсрочить водворение в духовку. Впрочем, у тебя совсем неподходящий настрой. Тебе хочется перервать мне глотку, я же устал и мне нужна ласка и нежность. Нестыковка, парень. Придётся тебе подыхать в пекле, и начнёшь ты прямо сейчас. Вставай.
Он отцепил наручники, сковывавшие руки Энгаса за спиной, от кольца, привинченного к стене, и повернул его к выходу. Отдраив люк, он вытолкнул его в горячий, напитанный серой воздух и повёл по насыпи острых камней к облому скалы, в основании которой была выдолблена узкая ниша. В ней неловко свернулся прикованный старыми ржавыми цепями скелет.
— Чудесное место, — улыбнулся Сёрмон. — Я тебе почти завидую.
— Могу уступить его тебе, — мрачно проворчал Энгас.
— Спасибо, лапа, я как-нибудь перебьюсь.
Сёрмон снял с него наручники и толкнул в нишу.
— Сними цепи с этого красавчика и прикинь на себя. Только быстро. Я слышал, что избыток серы в атмосфере плохо влияет на цвет лица.
Энгас обернулся и посмотрел на наёмника. Тот был так же хрупок, как и он, но его изнеженность была такой же обманчивой. Прикинув, он решил, что их силы примерно равны, если б у обоих были мечи. Но меч был только у Сёрмона.
— Даже не думай, — усмехнулся алкорец.
— Кто сказал, о чём я думаю?
Энгас нагнулся и начал снимать цепи со скелета, но тот рассыпался в прах. Старые серые кости крошились в труху под его руками. Да и металл цепей стал хрупким, как стекло. Усмехнувшись, Энгас надел браслеты на запястья и щиколотки и добросовестно вогнал бруски в кольца. Если б замки были исправны, то они должны были щелчком заклинить замыкающее устройство, но сейчас раздался только слабый треск лопнувшего железа. Энгас поднял взгляд на Сёрмона, но тот озабочено рассматривал свой обломанный ноготь.