Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Надеюсь, его отравят или прирежут, — равнодушным тоном произнёс Сёрмон. — Что ещё нового? Королеву нашли?
— Нет. Зато на заднем дворе нашли труп предателя. Ни одной целой кости. Кто-то здорово потрудился над ним.
— Следовало ожидать, — пожал плечами Сёрмон, задумчиво взглянув на припухшие костяшки пальцев. — Предателей нигде не любят. Ты же слышал, что сказал их король: на этой планете предателей убивают очень жестоко.
— Ты думаешь, это местные? — покосился на него ормиец.
— А ты?
— Важно, что думает Рахут, а он думает именно
— Собирается вводить террор?
— Из-за такой падали? Он весь при счастье, что всё обходится без крови. Сам знаешь, он парнишка не храброго десятка. Воинственный пыл его слегка подостыл, планетка приглянулась. Он надеется мягко и незаметно для окружающих заменить здесь короля,
— Он конечно тоже брюнет, но не до такой же степени… — пробормотал Сёрмон. — Но это его дело…
— Конечно, его… Только у него семь пятниц на неделе. Сейчас решил одно, через час — другое, через два — третье и все три плана приводит в действие. Вон, посмотри. Ты думаешь, это жест доброй воли?
Авсур подошёл к краю эстакады и указал вниз. Подойдя к нему, Сёрмон взглянул туда. Возле самой стены были свалены трупы убитых монахов. У всех у них волосы были завязаны на затылке, чтоб были видны остроконечные сверху, покрытые короткой чёрной шерстью уши. Вся одежда с них была сорвана и на телах темнела такая же, но более жёсткая, широкий её гребень тянулся от затылков по позвоночнику и переходил на короткие рудиментарные хвосты.
— Чужаки, — произнёс Сёрмон.
— Это мы — чужаки. А с этими ребятами местные прожили рядом много веков, — тихо ответил Авсур. — Он надеется, что разоблачение этой тайны подорвёт доверие людей к монахам, вызовет к ним отвращение.
— Ты бы отвернулся от меня, если б у меня вырос хвост? — задумчиво поинтересовался Сёрмон.
— Я знаю о тебе кое-что похуже.
— С другой стороны, — алкорец взял его за локоть и потянул дальше по эстакаде. — Нам-то с тобой наплевать, сколько шерсти на парне и какого она цвета, лишь бы он надежно прикрывал нас в бою и не грабил своих. Но мы повидали и не такое. Мы знаем, что мир населён различными и порой довольно странными на вид существами. Наше понятие о красивом и безобразном сильно сдвинуто. Вряд ли кто-то из этих парней стал бы балдеть от ягуарок и каркарских амазонок, то бишь рептилий. А нам только дай.
Авсур шёл, вглядываясь в лица людей, которые подходили посмотреть на монахов, стояли молча, а потом уходили.
— Что-то мне подсказывает, что тут не больно-то смотрят на то, как ты выглядишь. Да ине такие они тёмные.
Они спустились с эстакады и пошли по площади, люди уступали им дорогу и обходили стороной. Сёрмон тоже какое-то время молчал, а потом обернулся на ходу.
— Знаешь, если им действительно наплевать, как выглядят монахи без одежды, то я б на их месте такого никому не спустил.
— Этого я и боюсь, — мрачно проговорил Авсур. — У этой экспедиции слишком безголовый командующий. Он допускает чересчур много ошибок. Это может плохо кончиться.
— На него мне наплевать, — фыркнул Сёрмон. — Если ему надерут задницу
— Ему — да, но он притащил сюда десять тысяч человек.
— Кончай, — отмахнулся алкорец. — Детей здесь нет. Все знают, в какие игры мы играем. Хочешь денег — плати кровью…
— Пожалуй, — пробормотал Авсур. — Только если он всё провалитт, загубит людей и сбежит, я его найду и удавлю его же ожерельем.
— А ожерелье подаришь мне на день рождения, — хихикнул Сёрмон и толкнул друга локтем. — Ты слишком мрачен сегодня. Хватит рычать, а то, что ты будешь делать, когда действительно прижмёт?
— Оскалюсь и выпущу когти, — проворчал ормиец.
III
Лагерь наёмников был разбит на лугу за крепостными стенами. Немного дальше шумел густой лес. Разноцветные палатки самых разнообразных форм и размеров раскинулись вдоль голубой речушки, окружённой камышами. Кое-где в небо поднимались дымки, но в основном костры заменяли походные бездымные очаги и печурки. Наёмники: люди, рептилии, существа, чем-то напоминающие земных млекопитающих, и вообще, ни на что не похожие, мирно расположились на траве. Они чистили оружие, готовили пищу, играли в кости, карты и компьютерные игры, просто спали или лежали, греясь на солнышке. Однако, завидев приближающихся к ним людей, они настороженно поднимали головы, как бы невзначай кладя руки и лапы на оружие,
— Наши… — трубно промычал минотавр Хорст, и его солдаты успокоились.
Авсур и Сёрмон уже подходили к лагерю, когда из леса с клёкотом вылетела большая чёрная птица. Сёрмон приветственно свистнул и протянул руку. Филин спланировал ему на локоть.
— Хороший мальчик, — проговорил алкорец, поцеловав птицу между больших круглых глаз, и аккуратно посадил себе на плечо.
Хорст вышел им навстречу. Кивнув Сёрмону, он протянул Авсуру маленькую, мускулистую, немного похожую на копыто руку.
— Как дела, капитан? Надоело протирать штаны в штабе? Решил вернуться в строй?
— Я всегда в строю, — усмехнулся Авсур. — Как у тебя? Рейд прошёл удачно?
— Сотню миль по вражеской территории и ни одной стычки. Все деревни пусты, представляешь? Они все ушли в лес, с детьми, с собаками, даже скотину угнали. Впервые вижу таких трусов.
— А оружие? Оружие в домах оставили? — поинтересовался ормиец.
— Какое оружие? — пожал мощными плечами минотавр. — У них только кирки да плуги.
Они вошли на территорию лагеря. Авсур внимательно смотрел по сторонам. Заметив возле одной из палаток лежащего каркарца, он подошёл к нему и легонько поддал ногой. Тот что-то проворчал и перевернулся на другой бок.
— Он же пьян, — мрачно произнёс Авсур, взглянув на Хорста.
— Верно, — озабоченно кивнул тот. — Эй, Дубалл! Возьмите-ка этого ящера и окуните пару раз, чтоб очухался, — а потом взглянул на Авсура. — Трудно поддерживать дисциплину, капитан. Сотня миль и ни одной стычки. Пустые деревни, богатые дома. Хорошее вино… Парни расслабились.