Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Не может быть, чтоб мы не захватили за эти два дня ни одного миномёта, — пожал плечами Энгас, который уже устал стоять и присел на ближайшую скамью.
— Из миномета наши ворота не пробить, — флегматично сообщил Донгор.
— О чём вы говорите? — нахмурился Эдриол.
— Ворота — это наша забота, — успокоил его Друг короля. — Не думай об этом. Миномёт, лучемёт, лазерная пушка… Да ночью заминируем и перед выступлением твоей конницы взорвём. Придумаем что-нибудь.
— Ладно, — буркнул Эдриол неохотно. — Сделайте своё дело, а я уж сделаю своё.
— Хорошо, — кивнул Кибелл. — Общие черты операции начинают
— Ну, частично это уже будет сделано, — снова заговорил Донгор. — Они пользуются спутниковой связью, а если спутники будут уничтожены, то часть каналов станет недоступна. Правда, они пользуются и обычной радиосвязью. Здесь будет сложнее. Мы не можем так быстро смонтировать надежное глушащее устройство.
— Что ты несёшь? — поморщился Энгас. — Сами-то как общаться будем? Костры что ль по старинке палить? Зачем мы отдали приказ коммуникаторы захватывать? Пусть говорят между собой. И мы послушаем. Другое дело, что нужно заткнуть голос штабу, а штаб во дворце, в зале Звезды. У них там сосредоточено всё оборудование, туда поступают все сообщения и оттуда исходят все приказы.
— В зал Звезды ведёт тайная галерея, о которой они, скорее всего, не знают, — проговорил Хэрлан. — Галерея смыкается с катакомбами, а в катакомбы ведёт осадный путь, которым Донгор вывел людей после бойни во дворце.
Кибелл резко обернулся к нему.
— Мы можем уничтожить их штаб? В любой момент?
— Тебе стоит только дать своё согласие, государь, — сдержанно поклонился Хэрлан.
— Мы должны точно выбрать момент, брат, — взволнованно проговорил Кибелл. — И мы его выберем… — он окинул взглядом всех присутствующих. — Теперь я, действительно, вижу, что мы сможем их победить. Хэрлан, во дворец пойдут твои люди. Лучшие из лучших. Я хочу, чтоб их выбрали по списку Аматесу, и каждый по отдельности был проверен на протяжении всех жизней и утверждён Советом. Они не имеют права на ошибку.
— Они выполнят свой долг, государь, — поклонился Хэрлан.
Я с удивлением заметила, что упоминание короля обо всех жизнях никого не удивило. Они тут все знают о том, что монахов клонируют? Но почему тогда Кирс так мялся, прежде чем сказать это мне?
— Культ Аматесу предполагает веру в реинкарнацию, — шепнул мне Тахо. — Считается, что монахи при медитациях прозревают все свои жизни… И не изумляйся так явно. Это неприлично.
— Постараюсь, — пообещала я, сдержав улыбку. Своеобразное внимание Тахо к моей особе меня позабавило. А потом я вдруг вспомнила, что никогда ещё в жизни не видела живого человека-клона, так как в Объединении разрешается только клонированне животных. Я снова взглянула на красавца Хэрлана и должна была признать, что он удался на славу. А потом до меня дошло, что он — точная копия древнего короля Элаеса и, таким образом, прапра… не знаю какой дедушка Кибелла, Кирса и Шилы с Эдриолом. Эта ситуация показалась мне до того занятной, что я немного отвлеклась, но ненадолго.
— А теперь, когда в общих чертах мы продумали наши дальнейшие шаги, — говорил Кибелл, снова глядя на карту, — давайте займёмся деталями. Леди Лорна уже помогла нам понять, как мы можем нейтрализовать спидеры. Но там ещё есть лёгкие истребители нескольких моделей, бомбардировщики, штурмовые
— Их марки и количество известны? — спросила я, включая свой планшет и присаживаясь за стол. — У меня наверняка есть их характеристики, и я смогу подсказать их слабые места, а вы, исходя из своих возможностей, придумаете, как вывести их из строя.
— Прекрасная идея, — улыбнулся Кибелл и подошёл ко мне. Вплотную. И теперь его рука касалась моего плеча, Он нагнулся, глядя на экран, хотя пока там мелькали таблицы ввода в информационную программу, составленную отделом вооружения Звёздной Инспекции.
— Откуда у тебя это? — спросил он, ткнув пальцем в гриф «секретно: только для служебного пользования».
— От друга, — пробурчала я, собираясь с мыслями, поскольку его близость вдруг оказалась слишком волнующей. Чуть скосив глаза, я увидела его длиннющие чёрные ресницы и белые зубы, делающие его улыбку просто неотразимой. — Он начальник отделения Звёздной Инспекции на Рокнаре.
Кибелл посмотрел на меня и его смеющиеся глаза ласково скользнули взглядом по моим глазам и сосредоточились на губах.
— На получение этой информаций у тебя ушло меньше чем тысяча и одна ночь? — тихонько шепнул он.
Мне показалось, что и этот шёпот должен был разнестись по всей комнате. Откинувшись чуть назад, я небрежно обернулась туда, где до начала Совета видела Шилу. Её там не было. Её вообще не было в кристальной гостиной. Может, потому он так осмелел? Я снова взглянула на Кибелла. Он улыбался, и его крупные зубы поблескивали белизной. «Зайка», — с усмешкой и нежностью подумала я и снова посмотрела на экран. Программа была запущена.
— Гораздо меньше… — шепнула я и громко произнесла: — Итак, что мы имеем?
Проклятие Рахута
I
Ночь медленно опускалась на королевский дворец в столице. Она уже в который раз затопляла своей непроницаемо чёрной мглой узкие пустые улицы чужого города, безмолвные дама, мрачными бесформенными грудами громоздившиеся по ту сторону широкой площади, и сам дворец, огромный, таинственный и враждебный. Рахут не любил эти ночи, и чем дальше, тем большую ненависть он испытывал к ним, потому что ночь всегда приносила с собой глупый детский страх перед темнотой и безмолвием, и лишала его надежды на то, что его мечты сбудутся. Он злился из-за этого, и из-за того, что не может приказать ночи убраться ко всем чертям. Он, конечно, понимал, что такое желание было абсурдным, но это и была та полнота власти, о которой он мечтал.
Он хотел стать властелином галактики. Именно так, и не меньше. Это были мечты, и он даже не вспоминал при этом о мощном звёздном союзе, с которым никогда не смог бы тягаться. Он просто мечтал о том, как он вершит судьбы планет, как великие миры в почтении склоняются перед ним, как огромные солнца освещают его величие, как одним мановением руки он расправляется с врагами, заговорщиками и революционерами. И не он, а все вокруг дрожат в безумном страхе перед его гневом, перед ночью, которую он может навеки опустить на головы непокорных и нерадивых слуг.