Диктиона. Пламя свободы
Шрифт:
— Сержант Алкер, — крикнул он, передавая снимок Рурту. — Срочно связь с комендантом Оны!
— Что там? — насторожился Рахут и выхватил лист из рук полковника.
— Несколько пролетов моста Королей со стороны Оны взорваны, — пояснил странную мешанину линий и пятен Авсур. — Это единственный мост между континентами.
— Мне это известно! — крикнул Рахут. — Что это значит?
— Мы потеряли ещё две тысячи, — хрипло ответил полковник. — У нас нет никаких шансов переправить их через двухкилометровый пролив со стремительным течением.
— Подождите! — поморщился Авсур. — У них же там есть транспортники! — он какое-то время слушал то, что передавали ему из Оны и, наконец, его лицо разгладилось, но это было не облегчение, а скорее знак смирения перед судьбой. — У них нет транспортников. Горцы свалили в ущелье, на дне
— Мне нужно было прикончить этого змея вслед за местным королём! — в ярости воскликнул Рахут, имея в виду Юниса, и в следующий миг осекся, заметив странный взгляд Авсура. Тот внимательно смотрел на него, но думал о чём-то своём, и было видно, что эти мысли не доставляют ему удовольствия. — Что ещё? — резко воскликнул Рахут.
— Ничего, — тихо ответил Авсур и снова взглянул на макет. Он вспомнил о короле Кибелле, которого сбросил в колодец живым. В колодец, со дна которого, как сказал ему проводник, был выход.
II
Бонн-Махе ещё ничего не знала о том, что Диктиона, наконец-то, выступила против захватчиков. Она была слишком занята в последние дни. Она искала загадочный свиток, который был платой за службу двух изгоев, умеющих управлять таинственным и ужасным Проклятым демоном. Долгое время она откладывала это, понимая, что пока свиток не найден, изгои со своим демоном привязаны к Диктионе, а, значит, и к Рахуту. Некуда спешить, думала она, наблюдая за победоносной операцией по захвату планеты, и повсеместным отсутствием сопротивления со стороны местного населения. Даже пропажа трупов монахов, а вместе с ними и гвардейцев, стоявших на посту, её не насторожила, а скорее разозлила. Поэтому заговор с целью покушения, да ещё произошедший в самом дворце, набитом охраной под завязку, а в особенности то, что он не удался лишь по чистой случайности, её, действительно, напугал. Обнаружение подземного хода, по которому скрылись заговорщики, не помогло их поймать, зато были найдены другие ходы, очень запутанные и разветвлённые, из которых вернулась лишь четверть посланных в погоню людей. Часть была сожрана каким-то монстром, о котором сбивчиво рассказывал плакавший как ребенок седоусый капрал. Ещё двое провалились в люк, который закрылся над ними через считанные секунды. Трое были смыты неизвестно откуда взявшейся волной, которая унеслась прочь, прихватив, с собой этих несчастных. Ещё одного придавило упавшим сверху камнем, пятерых — внезапно опустившимся потолком, двоим снесло головы невидимым клинком и четверо погибли по разным причинам: укусила змея, проткнуло огромными вилами, раздавило сдвигающимися стенами и убило стрелой из хорошо смазанного самострела. И, наконец, что стало с пятью пропавшими без вести, так никто и не узнал. Таинственные катакомбы под городом оказались нашпигованы смертельными ловушками, а это было серьёзно и сильно подняло авторитет бывших хозяев дворца в глазах Бонн-Махе.
Она настояла, чтоб заговорщиков из числа аристократов, которых удалось захватить, жестоко и публично казнили. Правда, смотреть на казнь никто не пришёл. Солдаты, посланные с приказом привести горожан насильно, вернулись с сообщением, что дома вокруг площади пусты. Нет даже собак. Это насторожило её ещё больше. Она была уверена, что всё население города не могло уйти за стены, ведь все пути были перекрыты, и поимка части заговорщиков при попытке выбраться в реку через канал, только подтверждала это. Она испытывала смутное, но стойкое беспокойство. Наслаждаться казнью ей пришлось в одиночестве, и то, что все пленники умирали, молча или распевая какие-то гимны, испортило ей всё удовольствие. Она, наконец, признала, что ей противостоят умные, хитрые, коварные и очень мужественные противники. В распоряжении её сына была армия со всем набором этих металлических игрушек, а она хотела приберечь для врага другой подарок. И этим подарком должен был стать демон разрушения, которого она вознамерилась подчинить себе.
Направив своих учёных секретарей перебирать королевскую библиотеку, а палачам приказав любой ценой выпытать у пленных монахов какие-либо сведения об этом свитке, она принялась обхаживать Сёрмона. Это было не так уж неприятно, поскольку этот огнекудрый и ухоженный аристократ знал
Её ученые секретари ничего не нашли, и она отправила их в полуразрушенный внутри Храм искать свиток среди камней, и приказав без него не возвращаться. Однако особой надежды на то, что они что-то найдут, у неё не было. Скорее уж что-то можно было узнать у монахов, но они умирали один за другим, так ничего и не сказав.
Последний умер в тот вечер, когда Дикт выступил против захватчиков, и Бонн-Махе, отхлестав палачей по физиономиям за то, что они позволили ему слишком быстро и легко умереть, вышла из подвала. Она медленно шла по коридору в сторону королевских покоев, где устроила свою резиденцию, и обдумывала следующие шаги. Её злость постепенно угасала. Ей нужен был этот таинственный свиток на красном пергаменте, испещрённый неизвестными письменами и украшенный по углам четырьмя магическими пентаграммами. И если она добудет его, то весь мир ляжет к её ногам и ногам её сына, потому что страх перед смертью и разрушением всегда был действенней любого оружия.
Пройдя мимо стражи, она приказала им никого кроме его величества императора к ней не пускать, и вошла в свои апартаменты. Ей нравились эти спокойные, просторные и уютные комнаты, в которых витали ароматы благовоний, пропитавшие изысканные мягкие драпировки. Она жила среди неброской утонченной роскоши, окружавшей ранее королеву Дикта, но спать уходила в опочивальню короля. Ей было приятно засыпать, чувствуя немного терпкий горьковатый аромат воскурений, напоминавших ей о молодых и сильных мужчинах.
Ложиться ещё было рано, и оставалось время подумать, как достичь поставленной цели, поэтому она зажгла светильник в уютном будуаре и села в удобное широкое кресло, выложенное тонкими подушками, сшитыми из нежного шёлка. Вытащив из причёски заколки, она распустила волосы и мельком взглянула в зеркало. Потом отвернулась, и посмотрела в окно, где над кронами дубов мерцали золотые звёзды. Ей захотелось просто расслабиться, и она откинулась на спинку кресла, прислушиваясь к плеску воды, доносящемуся из сада. Но в следующий момент она услышала какой-то другой звук, странный шорох за стеной. Потом всё стихло. Она какое-то время прислушивалась и снова что-то услышала. Первым её порывом было позвать стражу, но потом она передумала. Взяв из ящика небольшого резного комодика маленький изящный, отделанный драгоценными камнями бластер, она встала и, прихватив лампу, вошла в спальню королевы. Здесь было пусто, но звук уже более отчётливый слышался из-за приоткрытой дверцы, ведущей дальше, в спальню короля.
Бесшумно ступая в своих мягких туфельках, Бонн-Махе подошла к дверце и заглянула в ту спальню, выставив вперёд бластер. То, что она увидела, поразило её. На столе стояла зажжённая свеча, а на полу с испуганным бормотанием застыла какая-то фигура. И стоило лучу света упасть на неё, как фигурка съёжилась и замерла, подняв над головой руки с узкими бледными ладонями. Присмотревшись, Бонн-Махе увидела, что перед ней молоденькая девушка с густыми чёрными волосами и огромными, как у серны, испуганными глазами.
— Не убиваете меня… — забормотала девушка по-алкорски. — Я не воровка, нет… Я пришла за одной вещью. Мне она очень нужна. Иначе меня накажут… Жестоко накажут!
— Ну-ка, ну-ка… — Бонн-Махе внимательно осмотрелась по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, вошла. — Кто ты такая и что тебе нужно?
— Я Кента, дочь лорда Узмана, покойного лорда Узмана… — поспешно затараторила девушка, пока Бонн-Махе, держа её на мушке бластера, ставила свой светильник рядом со свечой. — Я фрейлина её величества королевы Шилы, я ведаю её драгоценностями. И я потеряла… — она всхлипнула. — Я потеряла её подвеску в виде глаза. Эта подвеска заговорена. С её помощью её величество очаровала короля Кибелла. Она очень берегла её, потому что пока подвеска при ней, король её любит. Пока его величество был в отлучке, подвеска была не нужна, и никто не замечал, что она потеряна, но он вернулся…