Династия Одуванчика. Книга 3. Пустующий трон
Шрифт:
Ее охватило чувство, которое, как ей еще не было известно, называлось паникой. Она барахталась, размахивала руками, изо всех сил стремясь вытолкнуть себя из воды. Но податливая холодная субстанция не слушалась; всплыть не получалось. У нее закружилась голова, мысли как будто замедлились. Ее сущность угасала, как свет, время от времени создававший из тьмы вселенную.
Ее рука что-то нащупала. Одно из хвостатых существ. Она крепче сжала пальцы. Эти существа помогали ей, приносили подарки. Наверняка и сейчас они снова придут на помощь? Существо в ее руке яростно
Мир снова покачнулся и накренился, но теперь уже в противоположную сторону.
Волна отступила так же стремительно, как и нахлынула.
Она снова очутилась на скамье; вода стекала с нее ручьями. Она кашляла, давилась, задыхалась, цепляясь за скамью всеми клеточками своего тела.
Затем она выпрямилась и разжала пальцы. Посмотрела на существо на ладони. То не шевелилось. Она наклонила ладонь, и существо мягко упало на скамью. Она нагнулась и прижалась щекой к крошечному носику. Дыхания не было. Она подняла существо и бросила его в убывающую воду, надеясь, что оно оживет. Оно ведь до этого плавало!
Но вода унесла существо вместе с мусором. Теперь оно ничем не отличалось от щепок и пробок из корки, от черпака из кокосовой скорлупы. Оно было безжизненно. Она с ужасом осознала, что это значит. Оно умерло. Ему больше не вкусить сладость и горечь, не испытать жажды и голода, не сплясать на грубых досках своими цепкими лапками, не почувствовать сквозь одышку ароматы и вкусы окружающего мира, не погрузиться во вселенную приятных, жутких и таинственных ощущений.
Она достала существо из воды и уставилась на него. Ее переполнила неведомая прежде боль; эта боль зародилась в груди и поднималась все выше, пока не ужалила ее в голову, позади глаз. Перед глазами встала пелена, дыхание участилось и стало неровным. Так она узнала о печали, сожалении и смерти.
Она запела единственную известную ей песню, ту, что позволила ей обнаружить свой голос. Это был скорбный плач, это было воспоминание, это было дерзкое признание жизни. Пока она пела, она дышала. Ей было невдомек, что в прежнем состоянии смерть была вовсе ей не знакома. Но она осознавала, что в этой жизни смерть будет ее постоянным спутником и учителем.
Тэра внимательно осмотрела «зайца».
Девочка лет двенадцати, смуглокожая и длинноногая, с ярко-зелеными глазами, типичными для хаанцев. Она не обращала внимания на Тэру; ее взгляд был прикован к морю, метался от одного корабельного обломка к другому. Всякий раз, когда глаза девочки замечали мертвое тело, она издавала испуганные гортанные всхлипы.
Она жалась к высоченному адмиралу Росо, покровительственно стоявшему
– Мы нашли ее в трюме. В холодильном отсеке с продовольствием. Повезло, что она так одета, – сказал адмирал Росо, имея в виду плотную пушистую шубу, в которую куталась девочка. – Отсек был заперт снаружи, а коки, очевидно, не заметили ее, когда спускались за провизией.
– Кто-нибудь знает, кто она? – осведомилась принцесса.
– На «Прогоняющей скорбь» – никто. Я приказал нарисовать ее портреты и послал ялики на другие корабли, но сомневаюсь, что она кому-нибудь знакома.
– Сестренка, как тебя зовут? – ласково и добродушно спросила Тэра девочку, которая была примерно ровесницей Фары.
– Мы уже спрашивали, – промолвил адмирал Росо. – Она не разговаривает.
– Глухонемая?
– Нет. Слышит девочка превосходно и даже поет. Заливалась в трюме, как кит. Иначе мы бы ее не нашли. А вот человеческого языка как будто не знает.
– Как это? – удивилась Тэра. – Она что, росла в диком лесу? Дитя богов, как говорят в народе?
– Дитя богов, – вдруг повторила девочка, в точности имитируя Тэру. Она опустила руки и с любопытством уставилась на принцессу.
– Ах ты, малявка! Обманула нас! – взревел адмирал Росо. – Ракушка прилипучая! Хитрушка этакая! Притворилась, что говорить не умеешь? Да как ты…
– Мы уже спрашивали! Притворилась! Малявка! Как тебя зовут? Глухонемая. Как это? – произнесла девочка, поочередно копируя Тэру и Миту Росо. Голос ее был звонким и мелодичным, напоминая журчание ручейка.
Адмирал Росо покраснел, как спелая обезьянья ягода, и готов был уже взорваться, но Тэра жестом предостерегла его, заметив:
– Не думаю, что она над нами издевается.
– Почему вы так решили, ваше высочество? – поинтересовался Росо.
Принцесса повернулась к Таквалу, который стоял рядом и молча наблюдал.
– Можешь произнести какую-нибудь скороговорку на своем языке?
– Что такое «скороговорка»?
– Выражение, которое трудно выговорить, не запнувшись, – объяснила Тэра, – даже если язык агонов для тебя родной.
– Ага… – Таквал ненадолго задумался. – Диа диа диаара кулек, алли алли аллиури рупэ.
Девочка, внимательно наблюдавшая за Таквалом и Тэрой, немного помолчала, а потом сказала:
– Даже если язык агонов для тебя родной. Ага. Диа диа диаара кулек, алли алли аллиури рупэ.
Тэра попыталась повторить.
– Диа диа диа а а… диа-а-ра-ра… тьфу! Произнеси-ка еще раз, только помедленнее.
Таквал принялся оживленно говорить с девочкой на языке агонов. Девочка отвечала, и у них как будто завязался диалог, но Тэра быстро поняла, что маленькая незнакомка лишь повторяет отдельные фразы собеседника. Постепенно воодушевление Таквала сошло на нет, уступив место глубокому замешательству.
– Она неправильно произносит слова? – спросила Тэра.