Дисциплина и Портянки
Шрифт:
Академия «Сектор-13».
Будильника не было. Зато был свисток.
Резкий, пронизывающий, как удар по стеклу. После него — шаги, лязг двери и командный голос:
— ПОДЪЁМ! ВРЕМЯ: 05:30. РЕЖИМ: УСТАВНОЙ. НАЧИНАЕМ.
Скай распахнул глаза. Не от страха. От рефлекса. Как будто кто-то вбил в череп: «время — вставать».
Казарма оживала молча. Курсанты не кричали, не зевали, не охали. Всё было, как отрепетировано — хотя никто ещё не знал, как надо. Просто инстинкт
— КРОВАТИ — ПО УСТАВУ! КОНТРОЛЬ ПО ПРЯМОЙ ЛИНИИ ПОДУШКИ И УГЛА ОДЕЯЛА. НЕ ПОД 60, А ПОД 45, КАК НАПИСАНО В УСТАВЕ-34/Б. — инструктор шёл между койками и орал, но без злобы. Это был инструктаж, не истерика.
— КТО СДЕЛАЛ КРИВО — ПЕРЕСТИЛАЕТ ВСЮ РОТУ.
Скай заправлял свою койку, аккуратно, по линейке. Рука — отработанным движением натягивает одеяло, складка — под прямым углом. Никто не торопился, но и не тормозил. Темп был спокойный, методичный. Пугающе методичный.
Гигиена
— ПЕРЕХОД В САНУЗЕЛ — СТРОЕМ, ПО ПАРАМ! ВОДА ОГРАНИЧЕНА. УСТАВНАЯ ОЧЕРЕДНОСТЬ: ЗУБЫ, ЛИЦО, ШЕЯ, ПОДМЫШКИ. НЕ ПУТАТЬ ПОРЯДОК!
Скай стоял у зеркала, с металлической кружкой, мылом без запаха и зубной щёткой армейского образца. Всё происходило под наблюдением.
— КУРСАНТ! ГДЕ ТВОЙ УГОЛ ПОДМЫШЕЧНОГО СЕКТОРА?! СМЫВАТЬ — ВОТ ТАК. ПЕНУ ВОДОЙ, А НЕ РУКОЙ. ЗДЕСЬ НЕ ВЕТЕРИНАРКА!
Каждое движение отмерено. Зеркала — мутноватые. Вода — чуть тёплая. Пол — плитка цвета грязного бетона. Мыло — квадратный брусок, словно из цемента.
Никто не говорил.
Уже не от страха. А потому что не надо.
— ОДЕВАНИЕ — С ПОГОНАМИ! ШЕВРОНЫ НАРУЖУ! ЗАСТЁГНУТЫЙ ВОРОТНИК — ПРИЗНАК ЧЕЛОВЕКА. РАССТЁГНУТЫЙ — ПРИЗНАК МУСОРА ИЗ ТРУЩОБ!
Китель — серый, с грубой тканью, но чистый. Брюки — плотные. Кирзачи — уже в первый день натёрли ноги. А форма была сшита по принципу: «влез? значит твоя».
Скай оделся и встал в строй, не думая особо, лишь мелькнула мысль.
«Ничего страшного. Просто распорядок. Просто утро.»
Но где-то внутри, как будто что-то медленно вытягивалось наружу.
«Ты не герой. Не лидер. Ты винтик. А винтик не должен думать, он должен крутиться.»
Инструктор ходил вдоль, поправляя осанку пальцем — надавливая на ключицу или грудь, как бы вдавливая их обратно в форму.
— СМОТРИ ПРЯМО. НЕ СКАНИРУЙ ОБСТАНОВКУ, КУРСАНТ. ТВОЙ МИР — ЭТО ВСЕ, ЧТО ПЕРЕД ТОБОЙ. СЛЕВА — ТОВАРИЩ. СПРАВА — СТЕНА. ВСЁ.
Так начинался день.
И в этом было что-то не ужасное, но устрашающе рутинное.
Ритуал, порядок, тишина.
Железо, бетон, равнодушный голос инструктора.
Из Ская не выгоняли эмоции криком. Их просто заменяли командами и уставом.
* * *
После подъёма, умывания и тщательной заправки коек — всё строго по уставу, под постоянным контролем инструкторов — новобранцев вывели из казармы строем. Шаг — в ногу. Повороты — по команде.
— СТОЛОВАЯ. ПОСАДКА — ПО ОТДЕЛЕНИЯМ. ПО СТРОЕВОМУ ПОРЯДКУ. БЕЗ САМОТЁКА!
Длинное бетонное здание с высоким потолком и пахнущим железом воздухом. Столы — дубовые, армейские, потертые временем, с простыми скамьями. Вдоль стен — ящики с посудой. Справа — раздача. Тарелки ставились без выбора. Меню одно. Для всех. Без «предпочтений».
Каждому наливали овсянку — густую, почти пасту, без соли или сахара. Пар шёл от неё, но запаха не было.
К кружке с кипятком прилагался пакетик чёрного чая — уже немного вспухший. Рядом клали ломоть серого хлеба. И печенье — одно, круглое, белесое. «Десерт».
Скай сел на своё место. Ровно, как учили.
— РУКИ НА КОЛЕНЯХ. ПРИЁМ ПИЩИ — ПО КОМАНДЕ.
Инструктор прошёлся вдоль рядов. Все замерли.
Тишина в столовой стояла гробовая. Только дыхание. И напряжённый ритм ожидания. Даже стулья не скрипели.
— НАЧАТЬ.
Моментально зазвучал стук ложек по мискам. Ровно. Мерно. Без разговоров. Прием пищи — словно операция.
Скай ел быстро, без наслаждения. Просто заправлял организм. Овсянка липла к нёбу, чай был горьковатым, а хлеб крошился в руках. Но никто не жаловался. Потому что в Среднем Городе иногда и этого не было.
«Нормально. Без вкуса — значит, не мешает. Это не трапеза. Это функция.»
На лицах ни раздражения, ни удовольствия. Просто отработка приёма пищи. Кто-то ел даже с благодарностью — не потому что вкусно, а потому что сегодня есть еда. И это — уже немало.
Через пять минут раздалась команда:
— ЗАВЕРШИТЬ. ОТСТАВИТЬ СТОЛОВЫЕ ПРИБОРЫ.
Все встали по очереди, убрали посуду в обозначенные ящики, и снова — строй.
* * *
Сначала — тишина, как будто город на секунду забыл, что он живёт.
Затем — команда, короткая и чёткая:
— ВСЕМ — НА ПЛАЦ!
Скай вышел вместе с остальными. Кирзачи долбили по бетону, создавая мерный топот, в котором смешались пыль, сухой ветер и гул машин на горизонте.
Они построились. Ровно. Без разговоров. Лица — как маски.
И тут началось.
— НАЛЕ-ВО!
— НАПРА-ВО!
— КРУ-ГОМ!
— СТРОЙ — РАВНЯЙСЬ! НЕ РАВНЯЙСЯ ГЛАЗАМИ, РАВНЯЙСЯ ТЕЛОМ! ТЫ НЕ НА ВЫСТАВКЕ!
Голос инструктора раздавался с такой механической злостью, что казалось — это не человек, а отладочная машина с функцией унижения.
— МАРШ! ЛЕ-ВОЙ! ЛЕ-ВОЙ! РАЗ-ДВА-ТРИ! ЛЕ-ВОЙ!