Дизель и танк

Тыналин Алим

Злоумышленники направились к топливной системе стенда. В руках у Пряхина поблескивала канистра. Бережной усмехнулся в бороду — сейчас они наткнутся на растяжки Руднева.

Действительно, через мгновение раздался приглушенный возглас и звон — Сычев зацепил невидимую нить, и сверху на него посыпались гаечные ключи, специально подвешенные Велегжаниновым.

— Тише ты! — прошипел Пряхин, но уже поздно.

— Ну что, голуби, попались? — Бережной шагнул из тени, его массивная фигура перекрыла выход.

В этот

момент вспыхнул яркий свет — у дверей стояли Краснов и двое сотрудников институтской охраны. Велегжанинов невозмутимо поднял рассыпанные инструменты.

— Как неудобно получилось, товарищи, — спокойно произнес Леонид Иванович. — Может, объясните, что вы делаете ночью у чужого испытательного стенда?

Сычев попытался что-то сказать, но только беспомощно открывал рот. А Пряхин с досадой выругался и уронил канистру. По бетонному полу разлилась маслянистая жидкость с резким химическим запахом.

— Варвара Никитична, — позвал Краснов, — будьте добры, возьмите пробу этой смеси. И вы, товарищи понятые, зафиксируйте следы взлома и состав жидкости.

Бережной не удержался и злорадно подмигнул пойманным:

— Что, не помогли вам ни отмычки, ни химия ваша? А все потому, что двигатель у нас заговоренный. Сделан с умом да любовью.

К утру они составили подробный акт о попытке саботажа. Сычев и Пряхин под давлением улик во всем сознались. Оказалось, руководство Коломенского завода решило любой ценой устранить опасного конкурента.

А двигатель «Полета-Д» продолжал ровно гудеть на стенде — шел двадцатый час испытаний. Бережной, не прерывая наблюдения за приборами, с удовлетворением отметил:

— Температура масла стабильная, давление в норме… Молодец, голубушка, не подвела.

Велегжанинов закончил приводить в порядок инструменты. Первые лучи солнца, проникшие в окна бокса, играли на безупречно чистых приборах испытательного стенда.

* * *

К девяти утра в испытательном боксе собрались все участники конкурса. Наш «Полет-Д» заканчивал суточное испытание — оставался последний час. Двигатель работал ровно, без единого сбоя.

— Давление масла стабильное, четыре и две десятых атмосферы, — докладывала Варвара, не отрывая глаз от приборов. — Температура охлаждающей жидкости восемьдесят три градуса.

Звонарев методично записывал показания в журнал. Его длинные пальцы выводили цифры с каллиграфической точностью.

Я заметил, как представитель MAN хмуро разглядывает графики работы нашего двигателя. После ночного инцидента с Коломенским заводом все конкуренты держались настороженно.

— Расход топлива сто девяносто пять грамм на лошадиную силу в час, — продолжала Варвара. — Это на восемнадцать процентов экономичнее расчетного.

Бурмистров, председатель комиссии, удивленно поднял брови:

— Невероятный результат. Нужно провести контрольный замер.

Немецкие

инженеры зашептались между собой. Их двигатель, расположенный в соседнем боксе, показывал расход более двухсот тридцати грамм.

— Десять минут до завершения испытания, — объявил Бурмистров, глядя на часы.

Бережной, не снимая фуражки, в сотый раз протирал и без того сияющий хромированный бампер. После ночного дежурства он отказался идти отдыхать, решив лично присутствовать при финише.

— Пять минут…

Руднев, забыв об обычной язвительности, замер у приборной панели. Даже вечно насмешливые серые глаза за стеклами очков стали серьезными.

— Одна минута…

Варвара закусила губу, не отрываясь от самописцев. Длинная фигура Велегжанинова мерно покачивалась в такт мелодии.

— Стоп! Испытание завершено! — Бурмистров поднял руку.

Я дал знак заглушить двигатель. В наступившей тишине было слышно, как потрескивает остывающий металл.

— Прошу комиссию приступить к замерам, — Бурмистров раскрыл папку с протоколами.

Следующий час ушел на тщательную проверку всех параметров. Измеряли компрессию в цилиндрах, проверяли зазоры в клапанах, изучали состояние поршневых колец.

— Износ минимальный, — удивленно констатировал эксперт, изучая микрометром шейки коленвала. — Как вам удалось добиться такой прочности?

— Специальная термообработка, — пояснил я. — И особый состав стали.

Когда все замеры были закончены, Бурмистров собрал участников:

— Итак, товарищи, подведем итоги стендовых испытаний. Первое место по экономичности — двигатель «Полет-Д». Лучшие показатели по износостойкости — также у него. По удельной мощности…

Я видел, как мрачнеют лица конкурентов. Особенно напряженным выглядел представитель MAN — их двигатель показал худшие результаты по расходу топлива.

— Поздравляю команду Краснова, — закончил Бурмистров. — Ваш двигатель допущен к дорожным испытаниям. Начало — через два часа.

Варвара не удержалась и радостно хлопнула в ладоши. Звонарев и Руднев пожали друг другу руки. Велегжанинов удовлетворенно кивнул. А Бережной украдкой перекрестился, поправляя фуражку.

— Теперь самое сложное, — тихо сказал я команде. — Нужно также успешно пройти дорожные тесты.

Впереди нас ждали улицы Москвы, загородное шоссе и крутой подъем на Воробьевы горы. Но первый, важнейший этап пройден блестяще.

После короткого перерыва все машины выстроились во дворе института. Солнце поднялось высоко, подтаивал мартовский снег на булыжной мостовой. Наш «Полет-Д» занял место в центре колонны.

— Маршрут следующий, — Бурмистров развернул карту Москвы. — Сначала по Усачевке до Плющихи, затем через центр к Рогожской заставе. Оттуда по Владимирскому шоссе десять верст, и возвращаемся через Воробьевы горы.