Дневник – большое подспорье…
Шрифт:
А у Ахматовой – «Лето 14 г.»?
Опять не разобрался – кто брат времени, а кто нет.
27/I. Дописала письмо в «Известия» [250] [О Синявском и Даниэле] – переменив многое по указанию юриста (через Володю Корнилова). Ссылку на конституцию заменила ссылкой на Горкина [251] .
249
Строка из стихотворения М. Цветаевой «Белое
250
Письмо в редакцию газеты «Известия» подписано Владимиром Корниловым и Лидией Чуковской и датировано 23 января 1966 г. Авторы возражают против статьи Еремина и утверждают: «Статья Дм. Еремина – это и есть на наш взгляд, попытка противозаконного воздействия на суд и на общественное мнение накануне процесса… Мы протестуем против статьи Дм. Еремина как против замаскированного беззакония» (Сб.: Цена метафоры или преступление и наказание Синявского и Даниэля. М.: Книга, 1989, с. 36–37).
251
Речь идет о таком утверждении в письме: «…напечатание статьи Дм. Еремина противоречит смыслу нашего законодательства. В 1964 году, в номере 287 тех же “Известий”, была опубликована статья А. Ф. Горкина. Председатель Верховного суда СССР настойчиво предлагал газетам воздерживаться от опубликования высказываний “в которых до рассмотрения дела в суде уже признается виновность тех или иных лиц”. А. Ф. Горкин квалифицировал подобные высказывания как попытки давить на суд» (там же, с. 37).
Вчера Геннадий Матвеевич послал заказным.
Суд над Синявским и Даниэлем, говорят, состоится 10/II. Это лежит на душе камнем. Меня по рукам и ногам связывает то, что я не в силах понять, в чем там дело, кто, зачем и почему. Не верю, что Синявский=Терцу. Если он Терц, он мне мерзок. И зачем это дамское рукоделье печатать за рубежом? К чему? И чем оно там интересно? Здесь – ничем; если бы «Фантастические повести» продавались свободно, их бы никто не читал.
А сажать в тюрьму и отдавать под суд людей, чтобы они не писали – гнусно.
Вот и живи и поступай, как знаешь.
3/II 66. Москва. В Переделкине – один вечер, когда еще только приехала и была здорова – виделась с Копелевыми и от них, как всегда, множество сведений. В частности: написали прокурору основания для обвинения пятеро – Сергей Антонов (это мне ново), А. Барто, С. Михалков, Сучков, Корнейчук.
Кома [252] хочет написать что-то для защитников.
А я ничего не хочу; испытываю отвращение от приближающегося, на всех надвигающегося суда. Да еще говорят он будет в Клубе. Нам в назидание.
252
Кома – домашнее имя Вячеслава Всеволодовича Иванова (р. 1929), филолога, лингвиста, переводчика.
10/II 66. Москва. Мрачный день – суд начался – и светлый день: за ту неделю, что я дома и больна (аритмия разыгралась), я кончила первый круг, первый черновик писания о Фриде.
Лев Зиновьевич, по просьбе жены Даниэля, написал разбор книги «Говорит Москва» – для защитника. Он прав, это надо. И Аржак кажется лучше Терца. Но почему-то – почему, сама не знаю – не лежит, не лежит у меня к этим людям душа.
Я против Еремина, но не за них…
16/II 66. Прочитала 100 страниц рукописи Р. Орловой о Дж. Лондоне, которого терпеть не могу. О «Мартине Идене». (Терпеть не могу физического мужества, отсутствия одухотворенности. Тут где-то недалеко от фашизма.)
Суд. Три – или четыре? – дня длился этот пустой, злобный, неправый суд. До приговора у меня все-таки была надежда, что облив их грязью, им дадут наименьшую кару. Ничуть не бывало! Вопреки протестам писателей всего мира – 7 лет, 5 лет. Что бы они ни писали – как поднимается рука интеллигентных людей лишать письменного стола, отдельной комнаты… Ведь они – не Иваны Денисовичи, для них лагерь – убийство.
«Фантастические повести» Терца – единственное, что я читала – мне противны, отвратны. Но Еремин,
24/II 66. Москва. Слушаю протесты всех коммунистических партий мира против суда.
Они еще, кажется, здесь…
Евгений Александрович Гнедин рассказывал об обсуждении книги Некрича в ИМЭЛ’е [253] . Было человек 400. Нападал Деборин [254] , т. е. пытался опровергнуть антисталинский материал. Ему отвечали бурно и дружно самые разные люди, в том числе и полковники.
253
Некрич Александр Моисеевич (1920–1993), историк, автор книги «1941, 22 июня» (М.: Наука, 1965). Автор писал о слабой подготовленности Советского Союза ко Второй мировой войне. Его концепция начала и причин Отечественной войны резко расходилась с официальной. Обсуждение книги в ИМЭЛе (Институт Маркса – Энгельса – Ленина) состоялось 16 февраля 1966 г. В официальной государственной исторической науке вокруг книги завязалась острая полемика, которая закончилась запрещением книги, частичным уничтожением экземпляров в библиотеках и исключением автора из КПСС. Сама книга стала распространяться в Самиздате. В 1975 г. Некрич эмигрировал в США.
254
Деборин Абрам Моисеевич (1881–1963), академик, философ-марксист, организатор ИМЭЛ, один из самых одиозных представителей советской философской науки.
Вышла моя книжечка о «Былом и Думах» [255] , Ника принесла мне сигнальный экземпляр.
28/II 66. Не отмечено десятилетие со дня ХХ съезда. Со дня воскрешения миллионов полуживых людей.
Но отмечено 75-летие со дня рождения Жданова…
Таковы наши перспективы.
9/III. Новая эпоха – живем без Ахматовой.
Раиса Давыдовна привезла меня в морг проститься с ней – мы опоздали. Гроб уже был оцинкован.
255
Лидия Чуковская. «Былое и думы» Герцена. М.:, 1966.
Все делается с необычайной торопливостью – по распоряжению Воронкова [256] . И в Москве, в Союзе, не было гражданской панихиды. И все время все меняют – когда? где? не нарочно ли?
И все это все равно.
Люшенька по телефону прочла мне телеграмму, которую. послал в Ленинград К. И.
«Поразительно не то, что она умерла; поразительно то, что она жила среди нас – прекрасная, гордая, величественная, бессмертная при жизни».
256
Константин Васильевич Воронков (1911–1984), в 1959–1979 гг. секретарь правления СП СССР.
14/III 66. Читаю, т. е. перечитываю, В. Розанова – «Опавшие листья». Что за преступная, гнусная, грязная книга. Все мне в ней мерзко: антисемитизм, антигерценизм, помешательство на поле, церковность, царизм… И вдруг, среди гноя, такое понимание любви или стиха… Удивительно.
И очень меня интересует эта форма.
21/III 66. Раиса Давыдовна принесла мне на подпись обращение группы писателей – кому? забыла! – с просьбой дать нам Синявского и Даниэля на поруки.
Я подписала: дело правое. Но – боже! как малограмотно сочинено это послание. «Процесс над»… Одна фраза такова, что не доищешься смысла… Писатели здесь совершенно на уровне тех бюрократов, которые против них выступают. Глухота к слову поразительная. А говорят – редактировал Кома.
24/III. Вечером была Раиса Давыдовна с букетом пионов и букетом рассказов о том, как кто подписывал нашу бумагу. Всего 63 подписи.
Отказались: Мотылева, Алигер. Ну, разумеется. Я удивлена, что им предлагали.