Дневник – большое подспорье…
Шрифт:
Поговорю с Шурой, которая вышла из больницы.
Все мы инвалиды: я, Ваня, Шура. Туси нет, С. Я. нет. И смены нет.
Читаю Дневники. Сколько неудач, сколько тщетно истраченных сил:
Княжна Мери для Райзмана и Арнштама.
Шмидт для Арнштама.
«Анна на шее» для Райзмана.
«Былое и Думы» (для Детгиза).
большой Герцен.
«Хаджи-Мурат» (для Детгиза).
24/IV 65. В городе разговоры о беседе Твардовского с Демичевым [222] . Твардовский пошел к нему советоваться об ответе на гнусную и глупую статью Вучетича [223] . Тот ему что-то ответил на этот счет успокаивающее, а потом:
222
Демичев
223
Е. В. Вучетич. Внесем ясность. Некоторые мысли по поводу одного юбилейного выступления // Известия. 1965. 14 апр. Вучетич полемизирует со статьей А. Т. Твардовского «По случаю юбилея» («Новый мир» (1965. № 1) и призывает отличать правду факта – частную и мелкую от правды явления – с ее историческим смыслом. Скульптор доказывал, что не всякая правда нужна и защищал право на ее сокрытие и искажение в видах партийной и государственной целесообразности.
– Зачем же вы, т. Твардовский пишете в Чехословакию, что недовольны 2-м Съездом писателей РСФСР?
– Да ведь я писал друзьям, в интимных дружеских письмах!
– Что же вы – ребенок или член ЦК? Не понимаете, что письма читаются?
Ну да, как член ЦК, должен знать на зубок, что конституция, обеспечивающая тайну переписки – фиговый лист.
Фина приходит помогать. Она вернулась к англичанке. Оскар Адольфович в Гаграх, пишет роман. Раиса Давыдовна [Орлова] довольно бестолково записала мой суд – но все же дала основу, и мы вместе сделали толково: главным образом для Фриды и К. И. Фридочка называет Раису Давыдовну – мой эпигон.
Неизвестно будут ли они апеллировать.
Перечитываю урывками свои Дневники. Страшная беззащитная моя жизнь.
9/V 65. Ленинград. Вчера в своей речи Брежнев упомянул о Сталине, как о главе нашей обороны с первого дня войны.
Он и правда был главой. И весьма повысил нашу обороноспособность.
убил талантливых маршалов
убил миллионы невинных вместо шпионов, и потому шпионам было приволье.
оставил границу открытой, несмотря на предупреждение
позорно провел финскую кампанию.
Это всё до… А во время войны, думаю, тоже был на том же уровне. Война могла быть выиграна только вопреки ему.
25/V 65. Была у Юлиана Григорьевича. С ним чудеса в решете. Ему вернули почти все отобранные при обыске книги и рукописи. Пригласили на Лубянку, вручили все по описи (кроме писем Струве [224] , Набокова и каких-то книг); затем полковник повел его к генералу, назвавшему себя его почитателем; генерал приказал доставить его домой на своей машине и чтоб шофер внес книги в квартиру [225] . Расспрашивали о здоровье. Вообще, судя по рассказу Ю. Г., они были жантильны, а он – резок и язвителен. Они уверяли, что к исключению из Союза, и вычеркиванью имени – непричастны, что это «другая инстанция». Весьма возможно: Поликарпов [226] , ЦК.
224
Глеб Петрович Струве (1898–1985), американский литературовед, критик.
225
В августе 1963 г. на квартире у Ю. Г. Оксмана был произведен обыск, изъята часть личной переписки, Самиздат и Тамиздат. Формальным поводом для обыска послужила публикация в «Социалистическом вестнике» (Нью-Йорк) статьи Оксмана «Доносчики и предатели среди советских писателей и ученых». Главным же образом, внимание органов привлекли публичные разоблачительные выступления Оксмана на эту тему перед коллегами и учениками, а также активная переписка и общение с американскими и европейскими учеными-славистами. В октябре 1964 г. он был исключен из Союза писателей, выведен из редколлегий
226
Поликарпов Дмитрий Алексеевич (1905–1965), в 1955–65 гг. заведующий отделом культуры ЦК КПСС, секретарь правления СП СССР.
Ю. Г. возбужден и болен – разыгрался диабет.
27/V. Переделкино. Прямоугольник памятника заслоняет вид и своей прямоугольностью противоречит пейзажу.
Звонила АА. Она завтра едет в Англию. Завтра вернусь в город и ринусь к ней.
А сейчас – легко и счастливо погружаюсь в тетради моего дневника, который почему-то лечит меня, сама не знаю почему. Скоро мне придется погрузиться в детскую литературу, отбор, переводы, статью – это надо – и надо выпутываться из большого Герцена, и вообще надо «жить», а мне бы хотелось только погружаться и погружаться в дневник, в свою любовь, в свои беды.
Читаю сейчас 56 год и все снова плачет и ликует во мне.
31/V 65, 4 ч. Вчера целый день и сегодня, читаю Дневники. Главное чувство – боль. Не бурная, не резкая, но все же боль. Радость или горе – все равно: боль. (Жизнь – это боль). Главная мысль: как хорошо, что это уже прошло. Или: неужели я это могла вынести?
По существу я уже понимаю, что надо делать. (Кое-что надо изымать – скучное, малозначительное). Но технически – не пойму никак. Диктовать? Заболею. Дать машинистке в таком виде? Наврет. Переписать самой? Нужна еще одна жизнь.
Из-за этого чтения чувствую какую-то зыбкость, призрачность всего. Потому что я одновременно в 65-м и в 42-м и в 44-м и в 56-м… (Читаю не по порядку). И голос АА по телефону – живой, теперешний – не оттуда ли?
31/V 65. Москва. Перечитываю Дневники – проваливаюсь в свою жизнь, как в полынью.
24/VI 65, Переделкино. Неделю назад пропала девочка, 13 лет, Марина Костоправкина. лучшая актриса в театральном кружке, единственное одаренное существо среди библиотечных детей.
Сегодня в пруде нашли ее тело. Она изнасилована и убита.
По подозрению арестованы трое солдат, работавших неподалеку от леса, на даче Руслановой, и какой-то рабочий поселка, недавно вернувшийся из тюрьмы.
Клара Израилевна не позволила мне рассказать К. И., кто убит. Сказала просто, что «одна девочка, не знаю, кто». Мне кажется это неверно. Горе слишком велико, и он должен знать, что случилось вблизи. Надо было сказать ему, надо было, чтобы он написал два слова родителям, и уж во всяком случае, отменил очередной «Костер».
Послезавтра похороны, а после послезавтра «Костер»…
Потихоньку от К. И. я добавила денег на венок от него; Ольга Васильевна и Клара Израилевна снарядили библиотечных девочек с Геннадием Матвеевичем [227] в город – заказать венки и ленты.
Завтра уеду. Очень хочу подольше не возвращаться в это страшное место, зверское, темное. И пенье птиц кажется таким же фальшивым, как «Костер» и Библиотека, хотя и то и другое и третье делаются от всего сердца.
227
Ольга Васильевна Румянцева – заведующая переделкинской детской библиотекой; Геннадий Матвеевич Белов (р. 1926), шофер, работавший у Чуковского.
Истерзанный и убитый ребенок. Это делают люди, живущие среди нас. И они доведены до этого состояния с нашей помощью – колоссальной ложью предшествующих и нынешних годов – и во всяком случае при нашем попустительстве.
26/VII 65. Москва. Переписываю свой дневник 1938 г., ищу способа комментирования. Под строкой или после текста? Там ведь все зашифровано, многое я уже так прочно забыла, что и расшифровать не могу… В конце концов решила так: под строкой – мелочи, имена; после текста – подробные объяснения.