Дневник лабуха длиною в жизнь
Шрифт:
– Что вы делаете?! Кто вы такая?!
– закричала Ира Бузина.
– Жена моя, - пробормотал я.
– Чего вцепилась в него!
– возвысила голос Ира и схватила мою спутницу за рукав шубки, норовя его оторвать.
– Прекратите!
– отбивалась несчастная.
Взяв свою Иру за обе руки, я прижал к стене дома:
– Перестань! Что ты вытворяешь?! Она взяла меня под руку, чтобы не упасть!
Ира вырывалась и била меня по ногам. Прохожие останавливались. Прижав посильнее, я пытался ее успокоить:
– Пожалуйста, Ира, прекрати - смотри, толпа собирается,
Пока я держал жену, Ира Бузина исчезла. Моя Ира вырвалась и побежала. Догонять ее я не стал. Толпа таяла. Медленно побрел домой.
Когда зашел, жена лежала на кровати, и прежде, чем я успел молвить слово, что-то засвистело и больно ударило меня в лоб! Это был кухонный нож с деревянной ручкой. Именно эта ручка попала мне в лоб, точно в то место, на котором индийцы рисуют большую красную точку. У меня было не много шансов, что нож попадет именно этим концом. Такой реакции я не ожидал. Ирин взрывной характер не дал ей ни секунды подумать о том, что это все-таки нож!
– Ты что, очумела?!
Она сидела на кровати, поджав ноги и молчала. Из глубины комнаты блестели два глаза, как два буравчика, - ну точно рысь в засаде. Я не мог понять: ей, видите ли, позволено, а мне нет?! С другой стороны, был рад, что чувства ее ко мне так сильны, и даже почувствовал свою вину. После некоторой паузы я предложил ей бутерброд с чаем. Она отказалась. Сделав себе, я включил телевизор. Рассказывали о награждении крейсера "Аврора" орденом Октябрьской революции. Выключил. Разделся и лег. Ира лежала на боку, смотрела в стенку. Медленно, осторожно обнял ее. Не шевелится. Придвинулся ближе, нежно прижал, вдохнул ее запах. Через минуту-две почувствовал, как попа ее прижимается ко мне - мы помирились.
Ревность - чистейший эгоизм.
Слезы
Спустя две недели ансамбль "Дружба" снова давал концерт. После концерта Ира Бузина пригласила небольшую компанию к себе домой. Квартира находилась рядом с кукольным театром. Мама Иры была в командировке, отец с ними не жил. Распили бутылку шампанского. Все уже давно знали, что я "положил глаз" на Иру, и, долго не засиживаясь, ушли. Я сел к Ире на кровать и поцеловал ее. Она ответила. Легли, продолжая целоваться. Я попросил снять платье. Поначалу она не хотела, но уступила моей ласковой настойчивости. Может быть, бокал шампанского помог, или мои появляющиеся навыки обхождения с противоположным полом подействовали. Осталась в лифчике и маленьких белых трусиках. Быстро, стыдливо-кокетливо, блеснув своими большими красивыми глазками, нырнула под одеяло. Я, не снимая трусов, последовал за ней. Как же она была приятна на ощупь! Воспрянул я! Взобрался на нее и стал нежно-настойчиво стягивать трусики.
И вдруг... слезы! Этого я никак не ожидал.
– Ира, что случилось?
Она лежала подо мной и тихонько всхлипывала.
– Ира, я чем-то обидел тебя?
– Нет, не обидел.
Она посмотрела мне внимательно в глаза своими мокрыми большими очами. Красивые, розовые, припухшие от поцелуев губы произнесли:
– Я еще девственница, у меня не было мужчин.
Почему-то я не ожидал
– Правда?!
– изумленно спросил я.
– Конечно же, правда!
– тихо, осуждающе ответила Ира.
Я медленно сполз. Понимал: захоти я сейчас ей обладать, все, что мне нужно было - это немного настойчивости. Сказать ей "люблю" не мог. Не было к ней никаких чувств, кроме плотского желания и страсти. Лег на спину, она положила голову мне на грудь и уже не плакала. Мы лежали молча. Я поцеловал ее, встал с кровати и стал одеваться. Она внимательно смотрела на меня.
– Ира, ты помнишь ту встречу у театра Горького?
– О да, конечно! Она мне чуть шубу не порвала, наверное, сильно любит?
– усмехнулась Бузина.
– Наверное, - пожал я плечами.
– Она ведь тоже Ира, и я, наверное, ее тоже люблю... Ты очень красивая и хорошая девушка, и мне совсем не хочется причинить тебе боль.
Она села, откинувшись на подушки.
– Может быть, когда-нибудь мы еще встретимся, - произнес я, - и все будет по-другому.
Она молчала.
– Я пошел. Пока.
– Пока, - прошептала Ира.
Середина марта. Поздний вечер. Ни тепло, ни холодно. Но и не мокро. Я не спеша шел домой. После полета ножа мы с Ирой ссорились реже. "Может, она в самом деле любит? Мне бы прекратить мои гулянки, и кто знает? Ведь я люблю ее, и если у нас наладится... Мне никто не нужен, кроме нее", - уже не впервые уговаривал я себя. Сомнения подбрасывали: "Дурный думкою богатие".
Дома ждала идиллия. Ира с Виталиком только вернулись из театра, сидели за нашим маленьким складным столиком и жевали бутерброды, запивая чаем. Алкоголем не пахло. Сынок расправился с бутербродом, я достал пластинку, и все вместе послушали музыкальную сказку "Чиполлино". Ира постелила ему на кресле-кровати. Сами вышли во двор покурить. Вернулись - Виталик спал. Мы легли и сразу же крепко обнялись, прижались, шептали друг другу слова любви. Я был рад, что Ира Бузина оказалась девственницей. Был доволен собой и тем, что не поддался искушению и не тронул невинную.
Мы женаты уже четыре с половиной года. Ира с каждым годом проявляла все большую страсть в любви. (Может, это не только моя заслуга?) Мне всегда с ней было хорошо. Стоило дотронуться до нее... и я готов!
Прошло несколько дней. Сын ночевал у родителей, Ира пришла поздно, и от нее пахло алкоголем. Идиллией, к сожалению, не пахло.
– Не долго музыка играла, не долго фраер танцевал, - спел я тихонько.
– Ты чего?
– глянула родная на меня.
– Да так.
Другая музыка
Мама уже год работала при столе заказов в центральном пошивочном ателье. Папа дул в ресторане. Лёня учился в музыкальном училище. В погожий апрельский день я как-то проходил мимо клуба милиции, в котором все еще играл танцы все тот же армейский оркестр Глазунова. Воспоминание не из приятных.
– Рядовой Шик!
– услышал я и остановился как вкопанный.
Посмотрел на мужчину, стоявшего у входа в клуб.
– Что, не узнаешь?
Посмотрев пристальней узнал. Это был майор Иванов - физрук полка.